Среди обилия своих туристических предложений Хорватия явно упустила возможность продемонстрировать любителям жанра «хорор» села-призраки. А их здесь достаточно! Только в задарском районе, вдоль Адриатического побережья были свиты тысячи сербских «гнезд», исчезнувших в огне. От Смоковича, села в задарской общине, до Бенковца и Кистанья и Книна сербов практически нет. Остались, а вернее сказать вернулись только те, кому давно уже некуда идти. Те, для кого и прошлое и будущее одинаково чужие и горькие, те по отношению к кому «умыли руки» и Бог и люди. Старые, преданные, забытые…
- Я приехал сюда, потому что больше было некуда, - рассказал нам Петар Рельич из Смоковича, когда мы стояли на пепелище взорванной сербской церкви 16-го века – «Буря» ("Oluja") нас далеко сдула, но нам и в Сербии не было жизни. По крайней мере, для тех, которые надеются только на смерть без боли.
Пока Петр рассказывает нам о тяжелой судьбе своего народа, его взгляд отсутствующе бродит по разломанным крестам и обрушенным памятникам, как будто думая о том, что однажды и у него разрушенный дом сменится на заброшенную могилу. Ирония судьбы, странная игра жизни и смерти.
- За тринадцать лет, прошедшие после «Олуи» никто и не спросил, где мы и как живем, - жалуется Владо Панич из того же села, где до войны было 340 домов и 1400 жителей, из которых более 98% - сербы. Хорватия хвастается, что восстановила дома для многих сербов. Положа руку на сердце, кому-то действительно восстановили, но в голых стенах, к сожалению не выжить. В селе когда-то было электричество и вода ,церковь, школа, амбулатория, магазин… А сегодня? В половине села все еще нет питьевой воды, нет врача и учителя и нет никакой возможности как-то работать и зарабатывать. Как же здесь можно остаться? – спрашивает Владо Панич, рассказывающий, что сегодня в селе осталось всего 56 стариков, живущих на скромную пенсию или социальную помощь.
Ту же картину мы увидели и в других селах Далматинского Загорья. Проезжая через далматинские горы мы проезжали и мимо множества одиноких деревушек. Никто нам не объясняет, чьи это села, но тут и говорить не нужно. Там где цветет жизнь, перед домами сушится белье и дети играют под маслинами – наверняка это хорватские. Там дома без крыш, где улицы заросли бурьяном и терновником, а в домах обжились змеи, - это явно сербские села.
В Бенковце до войны жило 19 000 сербов и на треть меньше хорватов. Сегодня, на территории всей бенковачской общины осталось всего 1300 сербов. И их, как говорят, со временем также скоро не будет, так как работы не было и нет.
Станко Врцеличу 44 года, у него есть дом, жена, дети и шестьдесят овец. Несколько лет он был в Сербии, но так там и не устроился, или не хотел устроиться. Здесь его родина, могилы предков, юношеские тропы и воспоминания. Как он говорит, здесь его хлеб, хоть и черств, но более сладкий, чем какой-нибудь пирог беженца. Он боится только за будущее своих детей. Если и них судьба изгонит и они завтра вынуждены будут идти, его труд и мучения окажутся напрасны и бессмысленны.
В Бенковце сейчас восстанавливают Храм Святого Иоанна Крестителя, крупнейший православный храм в задарском районе. Эта святыня всегда была важна для местных сербов, была для них духовным центром, вокруг которого они веками объединялись. Как говорят сербы, она и сейчас важна, но не знают, поможет ли она им. Сербы больше не боятся ни войны, ни хорватов, не боятся больше за свое существование, думают лишь о том, как выжить.
- Эти горы и овраги никогда не были урожайными, - рассказывает нам Гойко Додиг, один из немногочисленных сербов, встретивших нас во дворе бенковачской церкви, - хотя и дали бы нам возможность прожить, если государство, какое-либо и чье-либо оно бы ни было, немного помогло. Мы могли бы высадить виноградники и маслины, развести стада овец или другого скота, но на что же мы будем жить, пока все это не вырастет и не даст первые плод? Сербия вычеркнула нас из своих списков, а Хорватия не может или не хочет нам помогать. Им важно только «замазать глаза» Европе и показать, что каким-то сербам восстановили дома, а то, что сербы не могут там жить, так как для этого нет никаких условий, вообще никого не интересует.
Экономические проблемы – главное препятствие для массового возвращения сербов. По прежнему остается и ностальгия по старому краю и то, что и сегодня многие с удовольствием вернулись бы, подтверждает и пример села Карин, в десяти километрах ль Бенковца. Здесь осталось всего 70 жителей, но каждое лето, как говорят местные жители, здесь гудит как в улье. Одних детей больше двух сотен, а с ними приезжают и родители, которые из года в год ищут возможности остаться здесь навсегда, пока безрезультатно.
Лепосава Мандич из села Добропольцы в общине Кистанье рассказывает нам, что вернулась с супругом на родной порог шесть лет назад. Живут на скромную пенсию, но для детей, - двух сыновей, работающих в общественном транспорте Белграда, здесь нет никаких перспектив.
- Мое сердце разделено пополам, - признается Лепосава – Здесь моя родина, дом, в котором я родилась, в Сербии мои дети. И судя по тому, как обстоят дела, никто нас уже не объединит.
Судьба семьи Мандич – по сути, история большинства краинских сербов. Старые и немощные, те, кому обеспечена какая-то пенсия или социальная помощь, возвращаются домой умирать. Их дети должны жить. Там, далеко. Некоторые смогли устроиться, большинство – нет.
В Книне и Доньем Лапце говорят, что у них нет проблем с хорватским государством и еще меньше с хорватами-старожилами. Им не мешает и то, что школы и городские площади называют в честь Франьо Туджмана, «Олуи» и отечественной войны. У них достаточно проблем для того, чтобы заниматься еще и этим. Проблемы им иногда создают хорваты-переселенцы из Боснии и Косово. Говорят, что они редко упускают возможности показать, что они здесь «свои и на своей земле». Одни только сербы не знают где они и на чьей земле.
В Доньем Лапце мы записали историю одного серба, который попросил не упоминать его имени. Ни там, ни здесь. Он рассказывает, что всего за несколько дней потерял обе своих родины. Сначала Краину во время «Олуи», а затем и Сербию, когда в колонне несчастных и изгнанных целый день смотрел, как его дети обгорают на палящем солнце возле пропускного пункта перед мостом Павловича. «Здесь на границе, после нескольких часов безнадежного ожидания, я понял, что мне действительно некуда идти», - рассказывает этот серб.
Наш собеседник рассказывает, что провел некоторое время в Добановцах, а затем они с супругой решили вернуться. Без оглядки на цену и возможные последствия.
- Мы сели на первый автобус, ехавший в Хорватию, а в кармане у нас было всего 100 марок, которые мне силой запихнул в карман бывший коллега, - вспоминает наш собеседник – Уже на границе с Хорватией у нас возникли проблемы, так как сербские таможенники решили, что у нас нет въездной визы, которую мы и не могли получить, учитывая как именно мы въехали в Сербию. Они сказали, что нам повезло, так как визу можно получить на самой границе. Помню, они обошлись нам ровно в 100 марок и путь домой мы продолжили уже с пустыми карманами.
Краинские сербы как будто примирились с судьбой. Больше не верят, больше не надеются. Меньше всего ждут, что им кто-то поможет. Одни их изгнали, другие их предали. Сейчас предпочли бы, чтобы их никто не трогал. И дали им умереть спокойно.
