Монастыри Косова поля в пространстве современной культуры славянских народов (Ч.2)

Сербская православная культура как источник национального самосознания

     

     По материалам "Рождественских чтений" (27 января, Государственная академия славянской культуры). Данная статья будет опубликована в сборнике "Христианская культура и славянский мир".

     

     В современной научной и публицистической литературе России и Сербии давно стало общим местом положение, согласно которому основу национальной культуры составляет ее духовная сердцевина. «Духовность», в свою очередь, интерпретируется в широком смысле - как приверженность традиционным культурным (главным образом моральным) ценностям. Однако нередко эти ценности на поверку оказываются не более чем суммой смутных представлений о некоторых «национально-исторических традициях», почти всегда предельно идеализированных за счет вынесения их источника «за скобки современности», в исторически отдаленное прошлое. К тому же почти всегда такие представления носят абстрактный характер, поскольку в большинстве случаев оторваны от реальной трансформации ценностей в культуре и являются скорее императивным результатом «интеллигентских поисков правды», - нежели образом жизни, веками транслируемым «в толще народной жизни».

     

     В узком смысле «духовность» приравнивается к религиозности, вплоть до воцерковленности . Действительно, регулярность и ритмичность участия в церковной жизни, ясность духовных задач, которые ставятся приходским священником перед паствой (или настоятелем – перед монахами), системное «отслеживание» результатов выполнения духовных заданий-«уроков», - все это неизбежно формирует более четкие границы понимания духовного делания. Речь идет, таким образом, о внятно сформулированных задачах нравственно-религиозного и интеллектуального развития личности, нацеленного на ее преображение и подготовленное вступление в дарованное Христом Царство свободы. Важной характеристикой церковной трактовки «духовность» является ее «полярность», где положительный полюс противостоит отрицательному.

     С точки зрения изложенного подхода, монашество представляет собой «передовой отряд», чья работа в указанном направлении осуществляется последовательно, направленно и неуклонно. Монашество при этом выступает как жизнеспособный фрагмент несекуляризованной культуры, который самим своим существованием транслирует возможность «обрастания» более широкими культурно-«формирующими» связями. Монастырь - не только культовый центр, но также «центр конденсации» религиозно-культурного духовного комплекса . Задача монастыря, как и всех жизнеспособных элементов несекуляризованной культуры, - сохранение и трансляция данного типа культурных связей, оказывающая преображающее влияние на культуру в широком смысле.

     

     Рассмотренная под таким углом роль монастыря в православной культуре может быть интерпретирована и в социальном контексте. Разумеется, это требует уточнить отношение Церкви к проблеме разделения «Царства Бога» и «Царства Кесаря». По сути, речь идет о способности Церкви быть не только духовным, но и социально-политическим лидером, способным в случае необходимости повести за собой массы верующих. При этом, однако, для нее (если Церкви не удастся разделить «земное» и «небесное») возникает реальная опасность раствориться в своей социальной проекции, выродиться в одну из подсистем государственной власти, - подсистему, исполняющую идеологические функции.

     

     Самым простым и вместе с тем эффективным критерием сохранения Церковью самостоятельной позиции и роли в общественной жизни является наличие внутри церковного организма отчетливого осознания самой необходимости разделения «Царства Бога» и «Царства Кесаря». Такое осознание влечет за собой повышение вероятности того, что разрушительные процессы, возникающие в ходе слияния с государственными структурами, могут быть преодолены. Акцент, сделанный на необходимости приоритета духовного над материальным, - один из ярких показателей четкости «духовной оптики», применяемой в решении данного вопроса.

     

     В отличие от паствы «белого» духовенства, по понятным причинам стоящего «ближе к народу» (со свойственным народным массам преобладанием материального интереса), монашество подвержено соблазну растворения в «материальном прельщении» лишь косвенным, т.е. более изощренным, образом. Что, разумеется, не снимает данную проблему – напротив, делает ее более напряженной и требующей более серьезной духовной работы. Однако «антропологическая религиозность» (напомним: речь идет о растворении духовной работы в решении социально-антропологических задач социальной клановоподобной «самоорганизации» , выдаваемой за «построение Царствия Небесного») – свойственны монашеству в меньшей степени, чем воцерковленным мирянам: монастырь изначально предназначен, в том числе, для борьбы с подобными подменами.

     С этой точки зрения плодотворным представляется обращение к опыту организации монастырской жизни, предлагающему пути преодоления «антропологической религиозности», - и сохраняющему, тем не менее, властный потенциал Церкви. Особенный интерес здесь вызывает сербское православие, изучение которого в контексте заявленной проблематики диктуется несколькими причинами.

     

     Во-первых, в сербском православии имеет место феномен длительного сохранения «симфонии» Церкви и государства , включая те периоды, когда Церковь оставалась едва ли не единственной хранительницей самой идеи сербской государственности, - равно как и периоды, когда церковь сама выступала в качестве единственной национально-организующей силы. Так было, например, в период создания Печской Патриархии, канонически признанной Константинополем в качестве самостоятельной Церкви в 1375 году, – вплоть до упразднения ее турками в 1766 году. После 1766 года Патриархат был административно переподчинен Константинополю из-за своей «излишней» политической активности национально-освободительного характера . Как известно, имперская политика «зажима» негосударственных конфессий путем их включения в систему регионального или локального администрирования последовательно проводилась властями многонациональной и поликонфессиональной Турции. И в наши дни Константинопольский Вселенский православный Патриарх формально подчинен мэрии города Стамбул…

     

     Бросается в глаза тот факт, что «золотые века сербского средневековья» – это века прославления святых, бывших в то же время первыми лицами государства (Король Милутин, Стефан Дечанский, Стефан Душан, позднее – князь Лазарь и другие). Значит ли это, что перед нами – «перевернутый» культ фараонов и римских императоров, обожествление властителей, связанное с сакрализацией функций земной власти? Или же, напротив, - канонизация святых, которым парадоксальным образом удалось совместить духовную ответственность с ответственностью социально-политической? Вопрос, риторический для верующего человека, не является вместе с тем праздным: сама его постановка свидетельствует о понимании реальной опасности, стоящей за процессом «симфонизации» отношений церкви и государства.

     На фоне подобных исторических коллизий и парадоксов сербская культура дает свой рецепт преодоления «соблазна слияния». Правда, его действие ограничено рамками несекуляризованной культуры, в которой авторитет Церкви не просто высок, но безусловен и непререкаем.

     

     Отметим: для православия в современных условиях, вопреки воспроизведенным выше опасениям некоторых аналитиков , этот рецепт играет лишь регулятивную роль. Для обретения этим рецептом роли конститутивной необходимо восстановление в полном объеме несекулярной культуры по тем немногим ее фрагментам, которые сегодня еще сохраняются. Надо также отдавать себе отчет в том, что подобное восстановление не может происходить иначе, чем свободно, вне рамок идейного, идеологического, - а тем более административного, - давления. По сути речь идет о принципиальной возможности создания очагов действительно святой жизни, а это уже вопрос не из области культурологи.

     Изучение опыта сербского православия в свете сказанного особенно насущно в силу того обстоятельства, что Сербия сегодня переживает период активного возрождения влияния монастырской культуры на повседневную жизнь общества. Отсюда - второе основание обращения к этому опыту, ибо он содержит в себе ростки того самого, технологически почти невозможного, возрождения несекуляризованной культуры. Примечательно, что представители сербского монашества отчетливо осознают культурообразующую роль монастырской культуры в современном сербском обществе, строго контролируя границы принятой на себя социальной миссии и вместе с тем не уклоняясь от нее.

     

     Данный процесс протекает отнюдь не безоблачно. Наряду с положительной динамикой влияния монастырской культуры на общество наблюдается усиление процесса ее конфронтации со светской общественностью, выступающей от лица культуры секулярной . Последняя, например, выступает с позиций консервации монастырских построек в музейном пространстве, тогда как монахи настаивают на возрождении монастырской жизни и, соответственно, «немузейном» отношении к историческим территориям. Так, в монастыре Баньска последние годы разгорелась борьба за снос турецкой стены 18 века, представляющей, конечно, определенную историческую ценность и одновременно несовместимую с проведением православных богослужений. В конечном итоге стена была снесена. Однако следует подчеркнуть, что позиция «общественных комитетов», представляющих «музейную» точку зрения, не может быть сведена исключительно к «подрывной деятельности Запада, стремящегося разрушить нашу духовность». При всей, если можно так выразиться, естественности спорадических конфронтаций между несекуляризованной и секулярной культурами, границы распространения подобных конфронтаций необходимо контролировать. Инициатором «налаживания диалога» в этом случае обречена стать Церковь, - как духовно более опытный и неизмеримо более ответственный его участник. Только в этом случае будет преодолена попытка разложения уникального прецедента современного сербского православия, вновь взявшего на себя миссию (и реально ставшего!) центром сплочения сербской нации. Единство нации может быть обеспечено в том числе за счет взаимного уважения секулярной и несекуляризованной «частей» сербской культуры.

     

     Единство сербской нации обеспечивается также поддержкой начинаний, исходящих из недр монастырских комплексов. В качестве примера можно привести духовно-просветительские и образовательные проекты, частью которых становится возможность за сравнительно небольшие деньги совершить паломническую поездку по святым местам. Монастыри с лихвой компенсируют финансовые «недоборы» ножницами цен в магазинах для паломников, где состоятельные люди могут внести свою лепту в экономическое развитие монастыря, покупая за большие деньги драгоценные кресты и дорогостоящие памятные сувениры. А те, кто не может позволить себе подобное, также не останутся обойденными: для них имеются дешевые издания духовных и исторических книг, открытки и т.п. Таким образом, налицо тенденция грамотного сотрудничества монастыря с мирянами, учет их материальных (и потому в значительной мере принадлежащих полю секулярной культуры!) интересов и возможностей.

     Что же это такое - современный сербский православный монастырь? Что позволяет ему сохранять культурную преемственность даже в таком разоренном, подвергающемся геноциду крае, как Косово? Что представляет собой монастырский уклад, транслирующий некий таинственный образец «правильной» организации жизни, благодаря чему даже в невыносимых условиях человек остается человеком и чувствует непобедимую духовную радость?

     

     Монастырский уклад в современной Сербии включает в себя разнообразные послушания. Здесь - заготовка дров на зиму, выпечка хлеба, обработка земли (наряду с возделыванием зерновых и бобовых культур имеет место овощеводство, разведение фруктовых деревьев, виноделие и т.д.); традиционные для монастырей Сербии пчеловодство и животноводство (примером успехов последнего может служить производство монастырских сыров). В монастыре Грачаницы с 1539 года работает типография, собственные издательства (при поддержке Белграда) есть у большинства монастырей Косово. При монастырях существуют мастерские иконописи, резьбы по дереву (резные иконостасы), художественной обработки металлов (декоративно-прикладное оформление культовых предметов) и т.д.

     

     Так, насельники общежитейного мужского монастыря Высоки Дечаны (Високи Дечани), в котором монашеская традиция непрерывно передается с 14 века, пишут о своем укладе: «Кроме главного послушания – совершения богослужений и поддержания обители Святого Короля , в монастыре, как в живом организме, выполняются и разные другие виды деятельности, составляющей совокупность и полноту монашеской жизни, от резьбы по дереву до оформления презентации в Интернете. Обитель является живой хранительницей сербской православной культуры и национального самосознания и в наше время играет большую роль в жизни сербов в Косово и Метохии» . Далее сообщается, что наиболее достоверные «новости о происходящих на Косово событиях» последние 10 лет можно почерпнуть на сайте монастыря Высоки Дечаны, созданном усилиями компьютерно грамотной братии.

     Из приведенного фрагмента брошюры, ярко представляющей самосознание представителей современной монастырской культуры Сербии, можно сделать вывод о той высокой значимости, которую придают в монастыре религиозному искусству. В самом деле, испокон веков религиозное искусство поддерживало образовательный и образно-эмоциональный векторы воздействия церковного пространства на личность верующего. Непосредственность восприятия изобразительного ряда позволяет ему быть «Библией для неграмотных». Целостность «благоукрашенного» и благоустроенного храма, всей монастырской территории – прообраз красоты райской жизни, привлекательная не только по внешним, но, прежде всего, по внутренним критериям.

     В храме хорошо, красиво, «лепо» И это – следствие огромной духовной и физической работы его создателей и всех, кто в него входит. Создатели монастырских комплексов средневековой Сербии хорошо это понимали, и потому не жалели денег на создание действительно небесной роскоши храмовых интерьеров. Примечательно, что местное население вследствие этих действий не голодало. Более того, сербские крестьяне не знали личной зависимости даже в суровые столетия турецкого ига, не говоря уже о времени существования самостоятельного сербского государства. И хотя войны жестоко выкашивали сербское население (так, в результате военных действий а также эпидемий во время Первой мировой войны в стране погибло до 15% сербов), тяжелый крестьянский труд приносил свои плоды. Даже в сербском Косово сегодня, как видно, речь о голоде не идет. Более того, развивается церковное искусство…

     Сербское православное искусство, разумеется, не сводимо исключительно к оформлению храмового пространства и производству изделий монастырского ремесла. Оно представляет собой целостный многоуровневый комплекс, в составе которого находят свое место как исторические памятники церковного и светского характера, так и современные религиозные образы. Архитектура, изобразительное искусство, музыка, прикладное искусство органично воплощают символы национального самосознания и духовного единства сквозь призму традиционной православной культуры. Тем не менее, именно монастырю, с его специфической организацией «культурного пространства», как показано выше, принадлежит в социокультурном комплексе Сербии особое место. Включая в себя не только храм в его действительной богослужебной жизни, но также хозяйственно-культурную деятельность насельников, и, самое главное, «архитектонику отношений», строящуюся на основаниях братской любви и солидарности, культурное пространство православного монастыря реализует оптимальный вариант взаимодействия православного искусства, церковных структур и духовной организации сербского общества в целом.

     

     История свидетельствует, что расцвет архитектуры, изобразительного искусства и т.д. осуществлялся в средневековой Сербии не просто под патронажем государства. Государство в лице своих первых лиц, представителей династий (в средние века - династии Неманичей), было даже не крупнейшим заказчиком, а в прямом смысле инициатором создания монастырских комплексов. Часто монастырские церкви выполняли функцию «задужбин» - храмов, построенных «за душу», т.е. для того, чтобы в них молились об упокоении души создателя. Именно таким храмом была Баньска для короля Милутина, Высоки Дечаны - для Стефана Уроша Третьего. Только один из них создал 40 храмов-«задужбин»…

     

     Четкое стремление построить монастырь, с одной стороны, как крепость, оборонительный укрепленный район, с другой – как мощную административно-хозяйственную единицу, способную прокормить не только себя, но, в случае надобности, и всю округу, - несомненно характеризует усилия королей-строителей. Однако главное их деяние до сих пор оставалось неназванным. Его суть – решение задачи создания сети духовных опорных точек, покрывающих собой пространство родной земли. Для современного глаза неочевидная, эта задача для средневекового человека была первостепенной. Таким образом преображалось, осваивалось и освящалось пространство, становясь человеческим, а не исключительно природным.

     

     Здесь в полном смысле реализовала себя идея, получившая в культовой практике и теории название «иеротопии» - благообразного целостного оформления пространства . Монастыри – ее основа.

     

     Существование современного православного монастыря, окруженного по периметру колючей проволокой, в условиях политической и военной нестабильности региона Косово, явившейся результатом изменения геополитических приоритетов западных держав накануне 1999 года, - это, несомненно, испытание. Вместе с тем, не следует упускать из виду, что тот же монастырь Высоки Дечаны за семь веков своего существования пять веков находился в положении осажденной крепости.

     

     Кстати, турецкие власти, под чьим протекторам более ста лет находилась Сербия после битвы на Косовом поле (позднее, как известно, Сербия потеряла независимость и вошла в состав Оттоманской империи ), - относились к православной монастырской культуре сравнительно лояльно.

     Так, в ризнице монастыря Высоки Дечаны хранятся фирманы турецких султанов, выполненные из драгоценных материалов с большим художественным вкусом. Они подтверждают, что обитель пользуется статусом самостоятельного ленного владения настоятеля; дечанские настоятели освобождаются от выплаты дани и имеют право путешествовать в сопровождении турецкой охраны. Турецким либо албанским вооруженным отрядам под руководством местных старейшин предписывается охранять территорию монастыря от набегов окрестного населения (его с 1455 года, когда монастырь окончательно попал под власть турецких завоевателей, в основном составляли албанцы).

     

     В архиве монастыря сохранилась фотография «известного и уважаемого» албанского старейшины по имени Билал Руста – воеводы из близлежащего села Дечане, для которого охрана монастыря («за щедрую плату») «была делом чести». Сохранился также текст уникальной клятвы 18 века, которую приносили несколько поколений дечанских монахов. В ней говорится, что насельник может оставить монастырь только в одном случае – если его силой уводят в рабство.

     Традиция «оборонительно-наступательного» положения монастыря, передававшаяся в течение пяти веков, оказалась востребованной сегодня, когда монастырь вновь оказался во враждебном окружении. Паломники, как и во времена турецкого владычества, идут поклониться святыням под конвоем местной вооруженной охраны. Сегодня она состоит в основном из албанцев (как правило, знающих сербский язык). Дополнительной «страховкой» выступают международные силы безопасности КФОР, которым, правда, предписаны определенные лимиты применения оружия в случае возможного конфликта. Примечательно, что охраняющие Печскую Патриархию (ныне – Патриаршье подворье Сербской православной церкви) и Высоки Дечаны итальянские военные – нередкие посетители и участники православных богослужений в этих храмах. По сообщению местных жителей, многие из них приняли православие. А во время недавнего инцидента, когда, согласно уставу КФОР, солдаты должны были оставить монастырь из-за вооруженного нападения на него превосходящих сил албанцев, итальянцы отказались покинуть монастырский комплекс. Чем, безусловно, спасли этот выдающийся памятник для мировой культуры.

     Здесь стоит заметить, что, по сообщениям СМИ, «за прошедшие девять лет были полностью или частично разрушены около 150 православных храмов, в том числе 35 — всего за три дня: с 17 по 19 марта 2004 г., во время самой крупной вспышки насилия».

     

     Необходимо отметить, что сегодня в Сербии действуют не только древние монастырские храмы. Так, в городе Косовская Митровица сравнительно недавно (уже после 1999 года) был возведен новый храм Дмитрия Солунского («старый», на старом сербском кладбище, остался на территории города, принадлежащей албанцам и находится в запустении). При этом религиозная жизнь сербов не сводится исключительно к посещению (более или менее регулярному, - например, по поводу свадьбы или похорон) храмов. Повседневность также пропитана религиозностью. В сербской культуре особое место занимает «Слава» - святой покровитель рода и семьи. К примеру Косовская Митровица отнюдь не случайно названа «Митровицей» - здесь испокон веков жили роды, покровителем которых являлся Дмитрий Солунский. Соответственно, воздействие православия на повседневное существование сербов, их бытовую культуру можно считать достаточно значительным.

     

     Вместе с тем, особую проблему составляет сегодня стремительное сокращение в Косово численности сербского населения. Впрочем, история показывает, что захватчики всегда стремились снизить ее до критического порога (достаточного, чтобы было с кого собирать дань, - но не достаточного, чтобы население могло оказывать этому сбору дани серьезное сопротивление в борьбе за независимость).

     Итак, новейшие социокультурные трансформации, которым подвергается Сербия, во многом опираются на уже известные сценарии «геополитического перераспределения» ситуации на Балканах. Роль православных монастырей в Косово в контексте новейших социокультурных трансформаций – апробированное столетиями удержание духовных оснований культуры. До тех пор, пока к народу не применен открытый геноцид, можно не сомневаться в том, что очаг славянского сопротивления на Балканах сохранится.