Сербские войники. Судя по возрасту и внешнему виду это представители техперсонала обслуживающего подземный объект.
Српска.Ру продолжает публикацию серии отрывков из книги воспоминаний бывшего десантника Александра Лобанцева, принимавшего участие в знамениитом марш-броске на Приштину
Прочитать книгу полностью можно по адресу:
http://www.kosovo99.ru/
Фотографии:
http://www.kosovo99.ru/?page_id=133
Колонна двигалась по шоссе всё дальше и дальше удаляясь от Боснии и чем дальше мы уезжали от границы тем больше людей приветствовало нас в каждом населённом пункте. Сербы узнавали о нас самым что ни на есть простым способом – по телевизору. Телевизионщики активно снимали нашу колонну как с заранее подготовленных позиций так и просто обгоняя нас на дороге. На экранах телевизоров мы выглядели достойно, олицетворяя своим видом мощь, решительность и целеустремлённость. Безупречная организация колонны, стремительность движения, внешний вид техники и бойцов – всё было представлено наилучшим образом. Относительно внешнего вида бойцов уместно будет привести слова Отца современных Воздушно-десантных войск генерала Василия Филипповича Маргелова сказанные им по поводу того, как воин-десантник должен выглядеть на экране: «Десантник должен быть показан таким, чтобы ему любая женщина на улице дала!». На первый взгляд эти слова кажутся наглыми, но если вдуматься то можно понять их глубокий смысл. Дело не только в том, что увидев десантника женщина сгорала бы от страсти и «теряла голову», а в том, что в глазах женщины десантник был бы мужчиной которому можно себя доверить, мужчиной достойным насладится её телом, лаской и проявлением её чувств, даже если она не увидит его больше никогда. Ясное дело, далеко не все мы соответствовали столь высокому нравственному стандарту – среди нас были разные люди, как хорошие так и плохие. Большинство из нас выросло не в самое лучшее время и начало девяностых годов наложило свой отпечаток на формирование нашего мировоззрения, однако наш внешний вид в те часы явно не разочаровал бы Василия Филипповича – друзья гордитесь, враги бойтесь!
Надо отметить, каждый из нас понимал, что несмотря на всю свою мощь и внушительный внешний вид наша колонна была очень уязвима для удара с воздуха – один толковый налёт и от нас остались бы только груды обгорелого железа и мяса, но речь в данном случае не об этом. Мы олицетворяли военную мощь России и сербы возлагали большие надежды на нас. Для меня внимание со стороны СМИ представляло определённую проблему: попадать в объектив вездесущих камер я не хотел поскольку мои близкие тоже смотрели телевизор. Особенно я тревожился за маму справедливо полагая, что до поры до времени ей не надо знать куда я направляюсь. Если со мной случится что-либо плохое то она и так всё узнает, а если вернусь живой и здоровый то сам лично всё расскажу. По поводу мамы и «всё расскажу» – через пару месяцев после возвращения из Чечни я как-то по случаю рассказал маме один, по моему мнению комичный эпизод там произошедший. То, о чём я рассказывал было для меня просто эпизодом из моей жизни, хотя конечно и не рядовым, но и не таким чтобы говорить о какой-то его сверхъестественности. Я громко хохоча излагал запомнившийся мне случай, сам того не замечая как внимательно слушавшая меня мама изменилась в лице. Мой рассказ ей не понравился. Из этого происшествия я сделал единственно правильный вывод. Вывод прост: не нужно скрывать свою жизнь от своих близких, но и рассказывать о ней нужно корректно. Если слова подобрать сможешь…
Как я уже сказал сербы приветствовали нас повсеместно, однако всё же не обошлось и без эксцесса. В районе Белграда, когда мы проезжали под мостом, во впереди идущий БТР была брошена небольшая пластиковая бутылка с водой. Стоявший на мосту старик, бросивший её в нас что-то злобно кричал. По какой причине он совершил эти действия я не понял. Когда позже мы с парнями обсуждали этот случай, а обсуждали мы его активно, то мнения разделились, одни считали что он был «муслом» и ненавидел русских, другие придерживались мнения, что он был разозлён тем, что Россия слишком поздно пришла на помощь Сербии. Я придерживался второй версии по причине того, что «муслов» по моему разумению в Сербии быть не могло, это ведь не Босния часть которой составляет Мусульмано-Хорватская Федерация (МХФ), да и о разочаровании сербов нерешительностью братской России мне уже было хорошо известно, не раз от них слышал. Не понятно только при чём тут мы, простые солдаты. Огорчён действиями нашего правительства так и иди кидаться бутылками по посольству. Далеко идти до посольства – кидай в портрет Бориса Ельцина. В нас то за что?
Разрушения вызванные натовскими бомбардировками стали попадаться нам сразу же после пересечения границы. Разрушения встречались нам хотя и не часто, зато постоянно, в среднем один-два раза в час. Первым был мост, справа по ходу нашего движения. Потом много ещё чего. В том числе и жилые дома. Посланцы любящего оральный секс демократа «всея Земли» утверждавшего, что удары наносятся только по военным объектам либо не слишком церемонились, либо не слишком целились. Огромное впечатление произвёл частично разрушенный и сильно закопчённый высотный дом в Белграде. Район города по которому мы двигались имел какую-то необъяснимую схожесть с Москвой, в которой почти постоянно я проживал до ухода в армию. Хотя я Москву никогда не любил и в конечном итоге с большим удовольствием её покинул, но на тот момент чувство ностальгии у меня появилось. Следующим после чувства ностальгии было чувство злобы – я увидел следы проявления американской демократии на лицевой стороне вышеупомянутого дома. Сама многоэтажка была разрушена несильно зато примерно от средины и до верхних этажей почти полностью выгорела. Схожесть городского пейзажа двух городов навело на мысли о том, что не будь у России ядерного оружия с моим домом в Москве могло произойти то же самое. Не хотелось бы. Возросло сочувствие к сербам и ненависть к их врагам. Возросло понимание того, что здесь происходило и куда мы едем. В очередной раз пришло понимание того, что в случае моей гибели у родителей никого не останется. Вместе с этим пониманием в голове чётко сформировалась мысль – один ребёнок у родителей это абсолютно неправильно, у меня будет больше (если выживу).
Кроме этой многоэтажки в Белграде были и другие более–менее разрушенные объекты. Если нас вели вдоль белградских развалин не случайно, то те кто прокладывал маршрут поступили правильно – людям всё нужно демонстрировать наглядно. Непрерывно во время нашего движения впереди колонны двигались одна-две сербские полицейские машины. По мере продвижения вглубь Сербии экипажи менялись, наверное у машин сопровождения были свои зоны ответственности на границах которых и происходила смена. Без сопровождения мы не оставались никогда, вплоть до прибытия в Косово. Несколько раз мы останавливались для заправки и проверки техники, а также для того чтобы перекусить сухпайком. Заправка техники осуществлялась следующим образом: топливозаправщики двигались от хвоста колонны к её голове заправляя полные баки всей стоящей техники. Получалось быстро и без суеты. Водителям эти минуты давали возможность хоть немного отдохнуть и размяться. БТР-80 это не представительский лимузин и езда на нём на дальние расстояния является серьёзным испытанием для того, кто находится за рулём. Серёга за прошлую ночь проспал часа четыре, не больше, и поэтому должен был уже испытывать усталость. Как выяснилось один из парней ехавший с нами был водителем и поскольку управление БТРом не отличается от управления грузовой машиной он предложил себя в качестве «второго пилота». Серега ответил, что пока в замене не нуждается, но будет это иметь в виду.
Не берусь утверждать, но думаю в других машинах подобные разговоры тоже имели место – ехать далеко, а от водителя зависит безопасность всех. Я, будучи членом экипажа, в качестве водителя был не пригоден поскольку машину водить не умел. Как управлять БТРом я знал только теоретически, за руль Толстый меня не допускал, он вообще никогда никому не предлагал «порулить». Он или боялся, что произойдёт поломка и ему придётся чинить машину за которую он нёс ответственность, или просто ревновал своего «железного коня» как это часто бывает у водителей. Ревнивое отношение к машине явление вообще распространённое в среде российских автомобилистов, даже поговорка на эту тему есть: «Жену и машину не дам ни кому!». Я никогда не понимал причин такого, на мой взгляд, странного отношения к транспортным средствам. В 2000 году я получил «права» и спустя какое-то время научился неплохо водить машину, чему главным образом способствовало занятие частным извозом на чудовищно загруженных московских улицах. Все свои машины я охотно, при необходимости и просто так, передавал в руки других водителей. Разумеется мне не нравилось каждый раз перестраивать водительское сиденье, однако никакой ревности я не испытывал. Надо для справедливости отметить, что я человек вообще не очень ревнивый и именно этим возможно всё и объясняется. Не знаю чем объяснялось нежелание Серёги допустить за руль другого водителя, ревностью или недоверием, но до конечной цели нашего марш-броска несмотря на усталость он довёл БТР самостоятельно. Ну и молодец…
По мере приближения к Косово нам всё чаще и чаще стали попадаться движущиеся нам на встречу колонны сербской военной техники. Техника была самая разнообразная и весьма многочисленная, в большинстве своём старая. Многочисленность техники наводила на мысль о том, что сербы покидают свои позиции не по причине военного поражения, а исключительно по причине политического решения руководства страны. Сербская техника виденная мною была представлена либо советскими образцами, либо образцами югославского производства, в любом случае машины были далеко не современные. Единственным транспортным средством произведённым не в странах Варшавского блока были «квадратные» внедорожники Мерседес, как я понимаю тоже оставшиеся ещё со времён единой Югославии.
В отличие от наших БТРов все сербские машины были выкрашены в однообразный светло-зелёный цвет. Это касалось как машин чисто транспортных так и бронетехники. Основным грузовым транспортом были автомобили югославского производства нескольких видов, названия которых я не знаю. Время от времени попадались «Уралы», аналогичные тем, что двигались в составе нашей колонны, а так же ЗИЛы разных моделей, которые, как известно, тоже используются в российской армии (конкретно в нашей колонне машин типа ЗИЛ-131 не было).
Вся бронетехника, замеченная мною в дневное время, была исключительно колёсная. Основу её составляли сербские двух и трёхосные бронемашины вооружённые крупнокалиберными пулемётами и автоматическими пушками. Бронетехникой советского производства были многочисленные БРДМы, а так же несколько штук БТР-70. БТР-70 является предшественником нашей «восьмидесятки», он имеет такое же вооружение, но существенно отличается (в худшую сторону) от неё по техническому оснащению. Эти две бронемашины очень схожи по внешнему виду, особенно если смотреть на них сверху.
В одном месте я видел два стоящих на обочине тягача на полуприцепах которых находились ракетные установки на гусеничном, возможно танковом, шасси. Каждая установка имела одну или две (из далека было трудно хорошо рассмотреть) большие ракеты. Что именно это были за установки я не знаю, но очертания этих машин показались мне знакомыми по документальным фильмам советской эпохи.
Возвращающейся из Косово сербской техники было очень много, в большинстве своём она двигалась самостоятельно и лишь некоторые машины буксировались, однако я не заметил ни на одной из них боевых повреждений. На некоторых машинах были прикреплены маскировочные сети и ветки деревьев с ещё не засохшими листьями. Находящиеся в машинах сербские бойцы выглядели довольно разношерстно, видимо до соблюдения положенной формы одежды их командирам не было дела – на войне есть заботы поважнее. Кто-то из этих бойцов приветствовал нас, кто-то игнорировал, кто-то ругал нерешительность нашей Родины. Всё это для нас уже было не ново, в любом случае мы просто махали им руками. Сербские солдаты производили впечатление уставших и измотанных людей – людей длительное время выполнявших тяжёлую работу. При этом надо отметить, что сербы не выглядели разгромленными, сломленными и побитыми бойцами, не походило их отступление и на бегство.
По мере продвижения колонны встречающиеся нам на пути отходящие сербские части становились всё более крупными. Внешний вид людей и техники наглядно демонстрировал факт того, что Косово, а следовательно и война, уже рядом. Чем чаще попадались идущие нам на встречу колонны сербской армии, чем больше были эти колонны, тем сильнее я ощущал грандиозную масштабность происходящих в Косово событий. Вместе с осознанием масштабности того, что ждёт нас впереди, в душе лавинообразно нарастало чувство тревоги. Каждое новое сербское подразделение встреченное нами на пути усиливало это чувство, вместе с этим всё сильнее разгоралось желание поскорее оказаться в гуще косовских событий.
Следующим после Белграда крупным городом встретившимся нам на пути был Ниш. Мы проезжали его вечером и я до сих пор вспоминаю приятную прохладу его улиц. Улицы, по которым мы проезжали более походили на аллеи парка поскольку полностью утопали в зелени симметрично посаженых многолетних деревьев. Красивый город. Жители Ниша приветствовали нас, махали руками, что-то кричали. Поскольку рабочий день уже кончился и о нашем приближении наверняка было известно из СМИ народу на улицах было много. Взрослые и дети, мужчины и женщины, гражданские и военные, все радостно приветствовали долгожданную помощь братской России.
