Над городом Исток, на фоне заснеженных горных хребтов возвышается монастырь Гориоч – он весьма мал и по-домашнему уютен: храм святого Николая, вместительный келейный корпус с просторной гостиной-трапезной, хозяйственные постройки и небольшое кладбище за алтарем. По двору важно бродят мохнатые декоративные куры, выискивая корм в пожухлой траве, чуть поодаль, не обращая на них внимания, резвятся игривые коты; перед монастырем идет смена караула: молодые солдаты КФОР, шутя и переговариваясь, грузятся в БМП – все идет своим чередом… И мы с насельницами монастыря пребываем в праздничных хлопотах, готовясь к Рождеству.
Мне довелось пожить в гостеприимной обители пару недель и на собственном опыте ощутить, что значит не иметь свободы – свободы тела, духом же при этом парить над расстилавшимся внизу агарянским городом, над высящимися пиками минаретов и виднеющимися вдали сербскими разрушенными домами. Зло – безумно, и понять его невозможно. Добро – вечно, и чтобы сбалансировать на грани, надо из последних сил хвататься за ризу Христову, осознавая, что только в Нем спасение.
Сербское Рождество
Подготовка к Рождеству в Сербии начинается в Рождественский сочельник или, как его принято называть, – Бадни дан. Еще до восхода солнца необходимо пробудиться, взять в руки топор и идти в лес, чтобы срубить бадняк, предварительно помолившись и испросив у него прощение. Бадняк – это дерево дуба, на котором еще не успевают осыпаться высохшие листья, по-сербски оно называется «храст». Дуб символизирует Иисуса Христа. Господь был распят в молодом возрасте, дерево так же выбирается молодое, кроме того, слово «храст» созвучно имени Христос. Этот обычай (как и в случае с Крестной Славой) восходит ко временам язычества, когда дуб был культовым деревом – еще до святого Саввы традиция стала христианской и дошла до нас в преображенном виде. Бадняк приносят домой, обрубают нижние ветви и ставят перед входной дверью – там он будет находиться до старого Нового года. Срубленные ветки относят на вечернюю службу, и после ее окончания сжигают прямо перед храмом или дома в печи.
Обычно на Рождество дети приезжают к своим родителям и после праздничной литургии (в Сербии ночью служат только на Пасху) вся семья собирается за праздничным столом. Обед начинается с преломления праздничного каравая с запеченной в него монеткой. Считается: кому попадется монетка, тому будет сопутствовать удача на протяжении всего года. Непременным атрибутом праздничного стола является прася («поросенок», серб.): его запекают целиком на вертеле прямо на костре или готовят в специальных больших печах. Первый день Рождества семья проводит вместе, а во второй и третий (в Сербии на Рождество и Пасху установлены по три официальных выходных дня) все обычно ходят в гости.
Бадни дан
Ранним утром, задолго до рассвета, в моей комнате раздается осторожный стук: «Просыпайся, пора!» – слышится таинственный голос. Несколько минут сонной неги, предваряет погружение в туманное промозглое утро, несущее радость ожидания чего-то волшебного, позабытого в далеком детстве. Гремит цепь замка на воротах, сумрак рассекают лучи фонаря, нас сопровождают, увы, не герои рождественской сказки, а рослые солдаты КФОР с автоматами наперевес. На опушке дубовой рощи, растущей в нескольких десятках метров от монастыря, выстроились стройные красавцы-дубы. Пробираясь сквозь заросли, останавливаемся перед рождественским избранником, мать Антуса берет топор и делает первую зарубку… Мы по очереди пытаемся рубить храст, после чего передаем топор военным, за пару минут повалившим дуб. С символом рождественского сочельника возвращаемся в монастырь – еще не рассвело, поблагодарив и проводив испанцев, мать Антуса окуривает дерево ладаном и произносит молитвы. Чуть позже отец Серапион, надев кожаный передник и закатав рукава, обрубит нижние ветви, и после вечерней праздничной службы, на которую, кроме монахов никто не придет, их сожгут в печи.
Рождественская литургия также не соберет верного народа, люди подтянутся чуть позже… ближе к обеду. Из города Исток в 1999 году изгнали всех сербов, их дома разрушили, и лишь недавно зарубежные организации построили несколько десяткой домов на окраине. Мало кто из сербов живет в них постоянно (большинство давно обосновалось в Центральной Сербии) но на большие праздники зовет их голос крови на землю предков. Монахини горестно качают головами – не пришли на рождественскую службу, а православные сербы, не замечая причиненного огорчения, покупают пучки свеч с уверенностью, что именно этим и отдают должное почтение народившемуся Творцу. Но долгожданное Рождество пришло, пост закончен, женщины помогают накрывать праздничные столы. Среди блюд есть и не употребляемое в монастыре мясо и ракия, припасенная специально для гостей. Гостиная наполняется людьми, смехом, голосами детей. И уже гораздо позже, когда, угостив и одарив, матушки проводят гостей, наступает отдых и для них. Мы садимся за рождественскую трапезу, преломляем хлеб с запеченной в него монеткой… После всех радостных хлопот этого дня я наблюдаю отрадную картину: немного уставшая игуменья с абсолютно счастливым выражением на лице, сидит на диване и, слушая запись рождественских колядок, негромко им подпевает…
Нет уже в гостеприимной обители матери Антусы, многое изменилось в Косово и стало уже историей. Историей, идущей по спирали и доказывающей, что по прошествии времени даже неразрешимое (на первый взгляд), разрешается, а невозможное становиться возможным…
Друзья, осмелюсь напомнить, что продолжается сбор средств на книгу о КиМ, отрывок из которой приведен выше. Если Вы посчитаете целесообразным внести свою посильную лепту, то информацию об издании можно почерпнуть на сайте batraeva.ru
С благодарностью,
Наталья Батрае
