15 февраля – День воина-интернационалиста. На территории Демократической Республики Афганистан за десять лет афганской эпопеи в качестве инструкторов и советников выполняли интернациональный долг 856 военнослужащих внутренних войск МВД СССР.
Один из них – Иван Семёнович Дугин. Находясь на должности инструктора по пропаганде отдельного танкового батальона дивизии им. Дзержинского внутренних войск МВД СССР, он два года – с апреля 1983-го по апрель 1985-го, – он провел «за речкой», исполняя обязанности советника по политической работе командира батальона Главного управления защиты революции (аналога советских внутренних войск). В Союз вернулся кавалером ордена Красной Звезды, отмеченным афганскими медалями «За отвагу» и «От благодарного афганского народа».
А еще так получилось, что именно Иван Семенович в свое время стал автором текста присяги, которую принимали бойцы подразделений афганских внутренних войск – «защитники Апрельской революции».
Вот что рассказал ветеран-«афганец» о годах своей боевой молодости…
Особый экипаж
– 13-й батальон ГУЗРа дислоцировался в Асадабаде, административном центре провинции Кунар, – вспоминает Иван Семенович. – Он выполнял задачи по сопровождению колонн, участвовал в войсковых операциях, засадах, охранял участок государственной границы и строившуюся Кунарскую гидроэлектростанцию. За два года моей командировки 49 наших афганских сослуживцев отдали свои жизни.
Гузровцы не участвовали в открытых боестолкновениях с душманами, этим занимались армейские части. Да и вооружение батальона не годилось для общевойскового боя: видавшие виды БТР-60, БРДМ, две «зушки», одна из которых постоянно прикрывала вертолетную площадку возле Асадабада, да три 82-миллиметровых миномета. Вот и все серьезное вооружение.
Автомобильные колонны с гражданскими и военными грузами батальон сопровождал на маршрутах Джелалабад – Асадабад и Асадабад – Барикуд. Оба маршрута пролегали в горах. Иной раз колонна растягивалась на полтора километра. Спокойно добраться до конечного пункта никогда не удавалось. Душманы всякий раз обстреливали колонны. Причем «духи» занимали позиции на скалах в три яруса, и открывали стрельбу поначалу с одного из них. Когда оживал «серпантин», охранение колонны сосредоточивало огонь на этом ярусе. А душманы начинали стрелять с другого, затем с третьего «этажа», перебрасывая свои силы с других ярусов. Нас обстреливали из РПГ, ДШК, 110-миллиметровых китайских минометов, термитные мины которых легко прожигали броню БМП.
Однако подразделения сопровождения колонн вскоре нашли противоядие от таких обстрелов: поочередно били по верхнему и среднему ярусам, и лишенные возможности маневра и огневой поддержки душманы быстро покидали позиции.
Экипаж одного из бронетранспортеров 13-го батальона был особым. В него входили мой непосредственный начальник – старший советник Представительства МВД СССР при МВД ДРА в провинции Кунар полковник милиции Станислав Жуков, его заместитель майор Борис Горский и я. Наш «советнический» экипаж умело использовал всю мощь бортового вооружения, когда встречался с душманскими засадами. К тому же мы, руководя боем, немедленно передавали по рации координаты огневых точек противника остальным машинам сопровождения. И всегда выходили победителями.
Батальон не только сопровождал автоколонны – на джелалабадском маршруте от него выставлялось 13 постов. Случалось, «духи» на них нападали. В середине апреля 1984 года в результате такого нападения погибли комбат, его заместитель по технической части, командир минометного взвода и пятеро афганских солдат.
На строительстве Кунарской ГЭС тоже было неспокойно. Душманы периодически обстреливали станцию с пакистанского берега. Несколько раз они пускали к ней по реке бурдюки со взрывчаткой и зажженным бикфордовым шнуром. Но взорвать плотину им так и не удалось. Душманские «подарки» останавливались толстыми тросами, которые гузровцы и пограничники заблаговременно натянули вблизи ГЭС над самой поверхностью воды.
Авторитет мушавера
Мне пришлось фактически руководить политической и воспитательной работой в батальоне, несмотря на то, что в штате имелись заместитель командира по политчасти, секретарь организации Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), батальонный «комсомольский вожак», а также два муллы. Я регулярно проводил с афганцами политзанятия, беседы. Взял себе за правило проверять организацию питания личного состава. Контролировал, как бойцы обеспечены обмундированием, предметами первой необходимости.
Общаясь с солдатами, старался быть больше воспитателем и просветителем, чем политработником, тем более что некоторые бойцы батальона еще пребывали в мальчишеском возрасте: на военную службу в Афганистане в то время могли призвать и двенадцатилетнего подростка. К тому же около 60 процентов личного состава не умели читать и писать. Я всегда старался поговорить с солдатом по душам, найти в нем струнку, затронув которую, можно было вдохновить человека, поднять настроение, нацелить его на добросовестную службу. Работать приходилось в тесном взаимодействии с батальонными муллами. Их мнение по разным вопросам «нестроевого» характера значило очень много.
К моему мнению в батальоне прислушивались. Однажды двоих молодых солдат уличили в употреблении наркотиков. Их ожидали арест, заключение под стражу и суровое наказание. А я предложил командиру батальона, чтобы бойцам дали шанс искупить свою вину в бою. Со мной согласились. Те двое, провинившиеся, кинулись целовать мне руки. И в бою они не подвели.
Приходилось мне в Афганистане и тыловыми вопросами заниматься. Авторитет наших советников («мушаверов») был очень высок, и поэтому мне нередко удавалось что-то выбить у местных властей для батальона по части снабжения или, например, договориться о том, чтобы выделили «вертушку». Страна-то ведь бедная, тем более Кунар – окраинная провинция: регулярно возникали перебои с материальным обеспечением, питанием. Часто приходилось делиться продуктами с местным населением, советскими армейскими частями. Выбивал и стройматериалы для работ на Кунарской ГЭС, иногда даже сам их привозил. Солдаты из нашего батальона помогли построить в Асадабаде начальную школу, клуб и две мечети…
На верность родине и революции
Во время службы, пройдя вместе с афганскими товарищами через многие бои и испытания, я не раз задумывался: почему их солдаты не принимают присягу? Такая большая страна, мужское население – отменные воины. А присяги нет! Так не годится.
И я решил исправить положение дел хотя бы в масштабах «своего» батальона, сделать так, чтобы у «подсоветных» мне бойцов-афганцев появилась клятва на верность родине и революции. Недолго думая, взял за основу советскую военную присягу, переработал ее слегка, показал командованию. Батальонный мулла включил в текст ссылки на Коран, предварительно согласовав их со мной.
Полковник Станислав Жуков показал окончательный вариант текста начальнику кунарского царандоя (провинциального управления МВД). Тому идея понравилась, он издал приказ. И 7 ноября 1984 года 13-й батальон ГУЗРа МВД Демократической Республики Афганистан впервые в истории этого государства был приведен к военной присяге. Неграмотные солдаты вместо росписи напротив своей фамилии ставили отпечатки пальцев. В тот же день такую же присягу приняли сотрудники местного царандоя.
А позднее нашу присягу утвердили в качестве единой для всех силовых структур Афганистана…
