На днях мне позвонил Игорь и сообщил, что он в Республике Сербской в городе Беляна. Он прошёл медкомиссию и получил пенсию по инвалидности. Пенсию непростую, пенсию ветерана войны. События конечно важное для Игоря, но особенность его заключается в том, что ранение Игорь получил 26 лет назад в 1992 году 3 декабря под городом Вышеградом в Республике Сербской на горе Орлиной.
Вот как это было. Бой 3 декабря случился фактически в самом начале пути нашего отряда — Второго русского добровольческого в Республике Сербской. Он начал формироваться в конце октября начале ноября1992 года. Первый серьёзный бой принял 5 ноября 92 года на той же горе Орлиной, тогда же появились первые раненые. Отрядом командовал Александр Мухарев. Из известных личностей в этом отряде воевал Игорь Иванович Стрелков, который был с самого начала его формирования.
Бой на горе Орлиной описан не раз. В связи с тем, что человек по прошествии 26 лет получил заслуженное признание, хочу рассказать свою версию этого события.
Нас подняли в тот день в 4:00 утра, а может быть и раньше. Мы быстро собрались. Наша униформа, снаряжение, оружие, были в отличном состоянии. Из вооружения надо отметить пулемёт ПК, пулемёт РПК, который носил я, запас гранат — «трамблонов», которые с помощью специального устройства стреляли на 100-150 метров. Гранатомётчиком у нас был Стрелков.
Внизу, во дворе школы, где мы жили, нас ожидал не большой автобус с Вышеградской гидроэлектростанции, который должен был нас доставить на эту станцию. С неё начинался наш боевой путь в это утро. Настроение было не очень бодрым, мучили нехорошие предчувствия.
До электростанции добрались быстро, она была недалеко, в нескольких километрах от города. Гидроэлектростанция построена в начале 1980-х годов прошлого века японцами, перекрывала каньон реки Дрины. Была она, конечно, не ДнепроГЭС, но производила сильное впечатление. Дрина — очень красивая река, она течёт с юга на север и впадает в реку Сава. В древности Дрина разделила Западную и Восточную римскую империю.
Перейдя пешком электростанцию, мы вышли к первому тоннелю, который выводил нас в долину Незуки. Эта долина широкая и в ней раскинулась мусульманское село с тем же названием. Иво Андрич описывал это село в рассказе «Авдаги дщерь», про девушку, которая не захотела выходить замуж и прыгнула с моста в Дрину.
Был декабрь, и в это время было еще очень темно. Наш отряд состоял примерно из 10-12 человек. Был один серб, остальные русские. Серб был добровольцам из Сербской Краины, прибился к нашему отряду. Звали его Симо.
Наша задача была подняться на гору и выйти в село Холияцы. Там находились укрепленные позиции противника. После некоторых попыток, мы поняли, что двигаться не можем из-за темноты и густой растительности, плохая видимость не давала нам возможности подняться на гору.
Было принято решение остановиться в Нижнем селе, в одном из домов, чтобы дождаться рассвета.
С рассветом мы вышли из нашего убежища на тропинку, которая вела в горы. Вокруг было тихо и спокойно, село Незуки было давно оставлено жителями. Мы медленно поднимались на гребень горы, поросшей лесом, а внизу под нами расстилалась долина, по которой были рассыпаны дома под красными черепичными крышами.
Хотя конечно территория позволяла наблюдателям противника нас заметить, и достойно встретить, но этого не случилось. Через час или может быть чуть больше, мы поднялись на гребень горы, вдоль, которого шла довольно широкая тропинка. Лес здесь был реже, чем на склонах горы. По тропе мы стали двигаться в боевом порядке, в колонну, по на правлению к селу Холияцы. Порядок движения был следующий: впереди шел командир, за ним шел я, вооружённый пулеметом РПК (Ручным Пулемётом Калашникова), за мной шёл Василий доброволец из Белоруссии, в середине колоны был Андрей Неменко с пулемётом ПК, замыкал нашу колону Игорь Стрелков вооружённый помимо автомата трамблонами.
В какой-то момент мы услышали лай собак, серб Симо с испуганным лицом начал говорить «пас, пас!» что по-сербски значит собака. Он давал нам понять, что мы раскрыты, и что нас ждут. Но мы не предали этому значение и продолжили движение к горе Орлиной. Мы наткнулись на бункер или по-другому огневую точку противника. Бункер был из спиленных брёвен, представлял из себя попросту сруб. Мы залегли в отдалении от него. Наш командир Ас с кем-то из добровольцев подполз к бункеру и обследовал его. Там никого не оказалось, и мы продолжили движение.
После обследования бункера нам осталось совсем не много до горы Орлиной, самой высокой точки на этом хребте. Тропинка была узкая и продолжала сужаться, всё меньше деревьев прикрывало нас. И в какой-то момент мы услышали на самой горе возгласы, а за ними стрельбу.
Стрельба противника застала нас на гребне в узком месте. Весь отряд как по команде быстро занял северный склон гребня, стрельба по нам велась с южного направления со стороны села Холияци. Заняли позиции и готовы были принять бой. Стрельба велась по нам не прицельная, хаотичная. Хотя противник находился рядом. Мы слышали голоса неприятеля. Надо сказать, врагов мы тоже не видели. Нас разделял густой лес.
Я как пулемётчик сидел за камнем, ждал указаний командира. Ко мне подошёл Ас, проверяя наш боевой порядок. Он сказал мне: «Смотри, вылезай время от времени из-за камня, постреливай в сторону противника, можешь кинуть гранату». Камень, за которым я сидел, был довольно большой, он хорошо меня прикрывал, а сверху он был почти плоским, и мне было удобно время от времени вылезать на него и давать очередь в сторону противника. Наш бой длился несколько часов, таким образом, мы перестреливались. Я вылезал на камень, стрелял из РПК, в ответ противник усиливал огонь в мой сектор. Солнце уже стояло высоко, оно было яркое и наполняло воздух светом. Освоившись на своём месте, я исхитрился вылезти и бросить в сторону противника гранату. В центре наших позиций на самой горе Орлиной работал наш пулемётчик Андрей Неменко. Он поливал врагов из пулемёта, под действием его огня они затихали, и активизировались только тогда, когда он менял пулемётную ленту. Для нас его огнь был мощной психологической поддержкой. Хотя я не вполне уверен, что стрельба нашего пулемётчика велась прицельно.
Ближе к полудню я снова увидел Аса. Он двигался вдоль наших позиций, примерно ниже по склону на 10-15 метров. Ас говорил каждому, что нужно уходить по нам стреляют сзади. Он велел мне спуститься вниз и там ждать общий сбор. Я спустился метров на 30 в густую растительность и стал передвигаться вдоль по склону по направлению центра наших позиций, то есть к горе Орлиной. Во время спуска я увидел, как нашего Андрея пулеметчика пытаются поддержать, и как он падает и как катится вниз по склону горы. Я понял, что он ранен. На самой горе тоже что-то происходило. Я прошёл вперёд метров 50, вернулся назад, и потом наткнулся на группу сидящих добровольцев вокруг тела Андрея, доброволец из Коломны, сказал, что Андрей умер. Они лежали, стояли, сидели вокруг мёртвого Андрея. Это было впервые, когда я увидел на войне погибшего своего товарища.
Сверху с горы доносились крики нашего командира Аса, он кричал, помогите, идите сюда, Игорь ранен. Я спросил у сидящих — вокруг Андрея, кто пойдет наверх? Все молчали. Один только Андрей, из Коломны опустив глаза, сказал я не могу. Тогда я сказал, я пойду наверх, только возьмите мой пулемёт и дайте мне Скорпион (пистолет пулемёт).
Хочу отметить, что во втором добровольческом отряде я был самый молодой и неопытный боец. Мне тогда было 20 лет. В последствии размышляя над своей жизнью, готовясь к генеральной исповеди, не нашёл в своей жизни ничего совершено бескорыстного кроме этого поступка. По сути, я отправился в неведомое, возможно, к своей собственной гибели, я осознавал это. И если кто ни будь из моих старших товарищей остановил бы меня, возможно, я бы не пошёл наверх спасать Игоря.
Мне быстро выдали пистолет-пулемёт, взяли мой РПК, и я направился наверх. Честно говоря, мне было страшно подыматься на ту самую Орлиную гору, где совсем не давно погиб пулемётчик Андрей. Подниматься было нелегко. Подъём был довольно крутым и поросшим густым кустарником, но именно этот кустарник впоследствии спас мне жизнь. Сверху продолжал кричать Ас, призывая нас на помощь. Подходя ближе к месту, где находился раненый Игорь и наш командир, я увидел идущего навстречу Серба Симо. Ему я очень обрадовался. И радость свою выразил восклицанием — что если с нами сербы, то ни чего страшного не случиться. В этот момент я не знал, что Симо покидает Аса и раненого Игоря. Серб уходил, потому что у него яко бы разболелась старая рана на ноге. Фактически наш отряд разбегался. На горе оставался командир, раненый Игорь и Валерий Б. Как в последствии рассказывал мне Ас Валерий Б. тоже собирался уходить вслед за Симо, но увидев меня, он переменил решение.
Подойдя ближе к Асу, я увидел раненого Игоря бледного и совершено беспомощного. Он был ранен в ногу, в бедро, как потом выяснилось разрывной пулей. Ему раздробило часть кости. Рядом был Валера Б.. Его называли тогда причником, потому что он хорошо знал сербский язык. По-сербски «причати», значить говорить.
Игорь лежал на земле и видно было, что ему очень тяжело. Ас его утешал и всё время говорил: — Игорь пора уходить, соберись пора уходить. В ответ Игорь слабым голосом говорил,- ещё немножко посижу, ещё немножко, дайте отдохнуть. Он был очень бледен. Я присел рядом с ними. Посидев немного, мы услышали за нашими спинами, наверху на самой горе шаги и голоса. Как-то все в один момент встрепенулись и поняли, что это смертельная опасность для нас, и мы уже никого не спрашивая столкнули Игоря вниз и сами кубарем покатились туда же. Катились мы какое-то время до тех пор, пока не остановились. Оказались мы примерно в одном месте, вокруг нас был густой кустарник. Мы замерли. Я лежал в неудобной позиции головой вниз по склону, хорошо видел Игоря, который тут же лежал и молчал, несмотря на то, что ему было очень больно. Ас был где-то сбоку, а с другой стороны был Валера Б..
Сверху доносились крики. Потом началась стрельба в нашу сторону. Затем последовали разрывы гранат. Враги наши очевидно стояли на том самом месте, откуда только что мы четверо скатились кубарем. Нас от их взглядов укрывал кустарник. Они знали примерно наше место нахождение, но точно нас не видели. Они стреляли в нашу сторону, кидали гранаты, мы отчетливо слышали их голоса. Они ругались на сербском языке и вспоминали недобрым словом четников.
Лежали мы так долго. Было страшно, тем более что я лежал спиной к неприятелю, в очень неудобной позиции. Было ощущение, что вот-вот на мою спину наступит вражеский сапог. Ас, наш командир, лежал в более удобном положении, он видел врагов. В какой-то момент он даже достал пистолет, может быть кто-то из врагов хотел спуститься и Ас собирался защищаться. Но тем не менее мы не выказывали никаких признаков беспокойства, лежали тихо, не шевелясь.
Вдруг на другой стороне долины, довольно далеко от нас мы услышали выстрелы, точнее много выстрелов.
Впоследствии мы узнали, что в это время , 11:00 или 12:00 часов дня началось сербское наступление на укреплённый район Почивал, то есть с другой стороны тех позиции, на которые мы нанесли отвлекающий удар сегодня утром.
Пролежали мы после этого ещё какое-то время, может быть час, когда почувствовали что никого над нами нет и решили потихоньку начать движение к своим. Ещё в тот момент, когда по нам стреляли мы услышали лай собак, мне подумалось вот сейчас они спустят собак на нас и те нас обнаружат и тогда уже нам спасения нет. Но всё было тихо, только слышалась активная перестрелка на другой стороне долины в нескольких километрах от нас.
Мы стали двигаться. Внизу под нами была долина, дальше виднелась река Дрина и вдалеке очертание какого-то города, это был Вышеград. Казалось, что мы находимся совсем в других местах и даже непонятно куда нам двигаться. Как раз в этот момент со стороны города послышался колокольный звон, он был такой отчётливый и явно долетал до нас, хотя до вышеградской церкви было не близко, но в горах вероятно звук распространяется намного лучше. В этот момент Ас встал на колени и перекрестился. В голове пронеслось, что это спасение.
Мы стали потихоньку двигаться, передвигаясь с места на место. Наверху было всё тихо. Только где-то в стороне на соседней горе левее от нас слышалась интенсивная стрельба, которая постепенно нарастала. По всем ощущениям был полдень. Двигались мы, согнувшись, на корточках перетаскивая Игоря. Игоря тащил я и Ас, Валера Б. нёс оружие. Он двигался первым. Через какое-то время Валера замер. Развернувшись к нам лицом Валера взволнованно произнес, там Андрей лежит. И действительно, наши товарищи оставили тело Андрея Неменко лежать здесь на склоне горы, оно было завернуто в плащ-палатку. Честно говоря, мы были поражены и даже шокированы что они так поступили. Мне даже было немного страшно, что Ас прикажет нести мёртвого Андрея, потому что и раненого Игоря сил нести, почти не было.
Ас по деловому не говоря ни слова подполз к покойному Андрею, осмотрел его во и стал снимать с него плащ-палатку, затем он подполз к нам, перевалил на неё Игоря, нести на плащ-палатке было значительно легче, чем на куртке. Курткой мы укрыли раненого товарища. Мы двинулись дальше, наш путь пролегал по склону горы, шли не по тропинке. А тут же между деревьев был крутой склон, поросший деревьями и кустарником, передвигаться было очень сложно но, выхода у нас не было, нужно было идти. Так мы шли несколько часов останавливаясь и отдыхая. Почти не разговаривали. Игорь тоже молчал, был очень бледен. Ему было тяжелее всего, но он терпел и не стонал, ни звука, ни жалоб от него не было. Прошли мы, как потом оказалось не так-то и много. Стало уже смеркаться, и мы поняли, до ночи нам Игоря не вынести, скоро будет совсем темно и не сможем двигаться. В этот момент Ас сказал, что пойдёт с один до гидроэлектростанции и приведет помощь. Это решение было разумным, но для меня и для Валеры было довольно страшно. Как-то даже Валера позже признавался мне в мыслях, что командир хочет нас оставить. Раненого товарища мы бросить никак не могли. Ас взял автомат и двинулся вперёд. Мы провожали взглядом его до тех пор, пока он не скрылся из виду. Не прошло и получаса, как вдруг послышались голоса. Не голоса, свист. Мы замерли в напряжении прислушиваясь, и потом увидели внизу идущую группу людей, во главе был Ас, это были наши.
После получения приказа об отходе Игорь Стрелков, занимавший во время боя крайнею левую позицию, стал самостоятельно двигаться в направлении гидроэлектростанции. Сделал он это помятую о бое 5 ноября в этих же местах. Тогда бойцы отряда самостоятельно добирались до своих позиций. Игорь Стрелков вышел к сербским позициям первым. Через несколько часов пришли те, кто оставил тело мёртвого Андрея. Они рассказали, что произошло после гибели Андрея. Стрелков сразу же стал готовить спасательную экспедицию. Он собрал группу сербов из числа охраны электростанции, и он пошли искать нас, именно что искать, так как никто не знал где мы находимся. И вот на эту поисковую группу наткнулся Ас, когда пошёл за помощью. Удивительным образом Ас и поисковая группа не разминулись.
Дальше всё было чётко и быстро. Сербы спустили Игоря к ближайшему дому в селе Незуки , сделали носилки из подручных средств и бодро понесли раненого к электростанции . Помню отчётливо что когда Игоря подняли на носилках жерди из которых они были сделаны сломались и Игорь с глухим стоном упал на землю.
На вышеградской электростанции мы пришли, когда на землю опустился мрак.
А дальше всё пошло своим чередом. Игоря отвезли в больницу в городе Ужица, где ему сделали операцию, поставили фиксатор, там он лечился несколько месяцев. Наш отряд продолжил свой боевой путь. Позже весной 1993 года Игорь вернулся домой в Санкт- Петербург, где живёт и сейчас.
Вся эта история для Игоря Казаковского была ярким, но небольшим эпизодом его жизни. Игорь и не мог подумать, что кто ни будь, когда ни — будь вспомнит о том, что происходило с ним в тот день 3 декабря 1993 года в боснийских горах. Но произошло то, что произошло, вспомнили, оценили, признали!
И заключении хотелось бы вспомнить о тех людях, благодаря которым память о русских добровольцах, сражавшихся за сербский народ не увядает. Речь идёт о людях из общественной организации «Завет» из города Беляна в Республике Сербской, а также руководителя Отечественного Союза Добровольцев Республики Сербской Сидорова Владимира.
Замечание участника событий Игоря Стрелкова
Хочу заметить, что в рассказе есть (на мой взгляд) некоторые неточности касаемо меня. В частности ,я не «получал приказа на отход» — занимая крайне левый фланг, я потерял связь в цепи после бегства Симона Глишича и некоторое время продолжал занимать позицию, когда остальные уже отступили (я об этом не знал). Через некоторое время после того ,как замолчал наш пулемет — я попытался позвать кого-нибудь, но в ответ с довольно близкого расстояния получил шквальный огонь из двух автоматов сверху справа (оттуда, где были до того наши). Спасаясь от него (противника я не видел из-за зарослей) — я начал скатываться вниз и залег метров на 20-30 ниже, где попал под обстрел снайпера с довольно близкими попаданиями пуль. Потом меня наверное полчаса (или даже больше) гоняли по склону автоматчики и снайпер, пока я не вышел из зоны их обстрела совершенно измотанный и не начал движение в сторону электростанции. Я оказался там раньше всех потому, что скатился по той стороне гребня, который был ближе к Дрине, тогда как остальные скатились в другую сторону.
В остальном — все, в общем, написано верно. Когда на позиции появились двое наших товарищей и сообщили, что Андрей остался тяжело-раненый в горах — я собрал сербов и повел их искать. Во время выноса Игоря Казаковского я не стал идти с общей группой, а прикрывал движение с гребня — шел метров на сто правее и выше. Но противника не встретил.