Воспоминания русского добровольца Александра Кравченко.
Вот я на войне. На войне, о которой очень мало знаю, правда, понимание этого обстоятельства пришло значительно позже. Три коренных народа Боснии сошлись в кровавой схватке между собой. Все против всех, сербы-православные, хорваты- католики и боснийцы-мусульмане, для которых тогда и имени ещё толком не придумали.
Это была настоящая гражданская война, где народ восстал на народ, и сосед на соседа в буквальном смысле. Мы русские добровольцы не были причастны к причинам и поводам этой войны, но мы пришли помогать нашим братьям в тяжелый для них час. К этому нас призвала идея русского добровольчества.
Первая ночь во фронтовом городе прошла естественно тревожно. Обстрелов и нападений врагов не было, но все же я оказался на войне.
Оружие мы получили поздно вечером, в первый день нашего пребывания в Вышеграде. Нам выдали новенькие в смазке автоматы Калашникова, югославского производства калибра 7,62 мм, со складывающимся прикладом. От советского АКМС он довольно сильно отличался, был более громоздким и менее удобным, и мог стрелять какими-то неведомыми трамблонами.
В тот же вечер мы получили форму. Точнее мы её сами выбрали себе из большой кучи брюк, кителей, рубашек. Это был секенхенд униформы Югославской Народной Армии. Говорят, что несколько недель назад в этой куче можно было найти даже генеральские брюки. Выбрал я себе брюки защитного цвета, потом получили отличные ботинки — берцы, шерстяную рубаху, которая когда-то принадлежала английскому солдату, еще дали прекрасные шерстяные носки, которыми армию снабжали сербские женщины. И ещё нам выдали новые в упаковке отличные камуфлированные рубахи. Их привез некий загадочный черногорец Чаруга из города Ужица, то есть из большой Сербии. Эти рубахи были дефицитными, их Чаруга для нас достал у югославских военных, которые только начинали переходить на камуфлированную униформу.
Таким образом, русский доброволец в Вышеграде в ноябре 1992 года выглядел следующим образом: черные берцы, брюки защитного цвета, на поясе ремень от советской портупеи, камуфлированная рубаха и, наконец, черный берет с яркой большой кокардой в виде двуглавого орла.
Остановлюсь ещё немного на нашем снаряжении. Для переноса вещей, боеприпасов и продуктов питания нам служил югославский военный рюкзак, который был более продвинутым по сравнению с нашим «сидором», но до боли напоминал советский туристический рюкзак 1970-х годов. Где-то, через месяц у нас появились рюкзаки по типу нашего «рюкзака десантника». Важной частью нашей экипировки была югославская портупея, она имела два плечевых ремня и была сделана из отличной кожи, по красоте и качеству уступала нашей офицерской портупее, а функциональностью она превосходила её. Выдали нам для переноски гранат кожаные подсумки. Шлемов не выдавали, но мы и не просили, так как война здесь была манёвренная, но зато выдали прекрасные подшлемники, которые использовались как головной убор и прекрасно защищали в горах от холода. Вместо штык-ножа для автомата нам предложили взять штык-нож от винтовки Маузер, на вид это было грозное оружие, но на деле малопригодное в качестве холодного оружия.
Второй день на войне начался с завтрака. Столовая располагалась тут же рядом на нашем этаже. Нам дали чай, совсем не похожий на наш русский, это был травяной чай, возможно, из ромашки. Ещё был белый хлеб, бутербродный маргарин и джем. Такой завтрак нас не впечатлил.
Потом появился командир и сказал, что сегодня мы идём в патруль на Видова гору, на ничейную землю.
Такое сообщение удивило меня. Ещё в России ходили слухи, что здесь в Сербской Боснии находится целый корпус русских добровольцев, и что мы по прибытии будем проходить обучение, а потом уже согласно своим военно-учетным специальностям будем распределены во фронтовые подразделения. Одним словом без обучения, без боевого слаживания нас направляют на выполнение боевого задания непосредственно во фронтовую зону.
Во дворе школы нас ждал грузовик, в его кузове прямо на полу мы расположились и отправились на выполнение боевого задания. Ехали мы недолго, по мосту переехали на левый берег Дрины, и поднялись в горы. Высадились в селе Дольня Лиеска, внизу хорошо была видна Вышеградская долина. Нас высадили возле большого дома, который, как нам сказали, раньше был сельской школой села Дольня Лиеска.
Перед выходом командир отряда приказал, построится в шеренгу. Он рассказал про нашу задачу, указав каждому его место в боевой колонне, одним словом, проинструктировал, а в конце перекрестился и прочитал молитву. Молитва для меня была новым и удивительным явлением. Добровольцы молились перед едой, а Игорь Гиркин-Стрелков даже молился утром и вечером, делал он это на коленях в нашей комнате, никого не смущаясь. Надо сказать, что в нашем отряде все были молоды, средний возраст добровольцев 25 -27 лет, а я был самым молодым, мне было 20. Именно тогда я начал осознавать, что без обращения к Богу, здесь на войне будет очень тяжело.
Ещё командир рассказал, какими тактическими приемами пользуется наш противник. Рассказ был основан на личном опыте.
Когда происходит непосредственный огневой контакт, а это, как правило, проходит в густом лесу, то есть при сниженной видимости. Определить местонахождение противника можно только по звуку. В какой-то момент неприятель прекращает стрелять и складывается ощущение, что бой выигран и враг отступил.
В этот момент происходит расслабление и вдруг, неожиданно противник начинает вести огонь с флангов или с тыла. То есть часть неприятельского отряда, используя отличное знание местности и густоту леса, совершает скрытый обход, и начинает активно вести огонь с другой позиции, совершенно для тебя неожиданной.
Выдвинулись мы от школы по направлению к Видовой горе, она была прямо перед нами. Был прекрасный солнечный день, совсем не ноябрьский. Нам было и не холодно и не жарко.
Путь наш шёл по сельской, грунтовой дороге, которая уходила в лес. Двигались мы в боевой колонне, один за другим на расстоянии 5-7 метров. Тактике ведения боя я немного учился в армии, и в школе на уроках НВП, знаний мне конечно не хватало.
Весь отряд 10 человек движется в боевое патрулирование, с дороги свернули в лесную чащу. Лес был очень густой, зелёный, ароматный, в основном здесь росла ёлка. Задача была или обнаружить, или ликвидировать, или же попугать снайперов, которые регулярно обстреливали дорогу с этой горы.
Сошли с тропы, идем по лесу, тихо-тихо, останавливаемся, прислушаемся, каждый контролирует свой сектор. Вышли почти на самую вершину горы, останавливаемся, привал. Ас говорит, что вот здесь недалеко есть гнездо снайпера. Идём, смотрим- автомобильное сиденье, перед ним хорошо замаскированный бруствер и ложе для снайперской винтовки. Отсюда хорошо просматривается дорога в районе того самого места откуда мы начали свое движение.
После этого Ас дает команду разделиться на группы по два человека для секторного патрулирования. Меня он поставил вместе с Игорем Казаковским, наверное, это было неправильно, потому что оба мы были совершенно не опытными. Было страшно наступить на мину, неожиданно увидеть человека, двигались с Игорем очень медленно, в какой-то момент остановились и решили вернуться. После этого, вновь собранный отряд направился на северный склон горы, под ним находились неприятельские позиции. Солнце начало клониться к западу, но светило оно очень ярко, освещая именно северный склон. Здесь на одной из полян мы расположились. Aс и Андрей Неменко как самые опытные направились вниз к селу Закрсница. Там они увидели пасущихся коров, хотели приманить ближе к себе, но не получилось. Вскоре они вернулись. Сидим, смотрим на склон довольно большой горы, залитой солнечным светом. Вдруг заметили там блики, вероятнее всего это бинокль вражеского наблюдателя – нас заметили, надо уходить. Это был первый мой боевой патруль.
***
В одном из оставленных сёл недалеко от города, мы всем отрядом пристреливали оружие. Это произошло на следующий день после патруля на Видову гору. Кроме личного, пристреливали полученный пулемёт МГ- 42 и пистолеты — пулеметы «Скорпион», и то и другое было югославского производства. Потом было небольшое тактическое учение с метанием гранат.
Вражеская диверсия
В один из вечеров неожиданно отключилось электричество. Стало темно. Обычно, в нашем расположении всегда было электричество, потому что здесь был штаб.
Ас вышел в соседнюю комнату, где располагался непосредственно штаб Вышеградской бригады, чтобы все выяснить.
Случилась обычная диверсия. Неприятельские диверсанты подобрались к трансформаторной станции и обстреляли её из гранатомётов, лишив весь Вышеград электричества на несколько дней. Правда в нашем здании свет всё же появился, заработал генератор, электроэнергия была жизненно необходима для узла связи или ВЕЗЫ как говорили сербы.
Надо сказать, что линии фронта в обычном понимании здесь не было. Из-за сложной местности — горы, леса, оборона состояла из отдельных укрепленных пунктов, между которыми могли передвигаться довольно крупные боевые подразделения. Этим обстоятельством активно пользовались и мы и противник.
Ответная диверсия
Это был один из первых боев, в которых я участвовал. Шла вторая половина ноября. Погода стояла тихая, немного влажная, сильных дождей не было, а днем даже солнце пригревало. Лес же оставался зеленым просто потому, что был в основном хвойным. Снега не было совсем.
Нам была поставлена задача: рано утром выдвинуться в район села Закрсница, чтобы внезапно атаковать противника и отойти, то есть совершить налёт. Ночевали мы перед боем в селе Дольня Лиеска, откуда необходимо было выдвинуться к месту, где находился противник. Это была узкая долина, в которой расположились несколько сел, она спускалась от горы Черный Верх к реке Дрина.
Накануне вечером мы пришли в сербский дом, хозяева которого нас досыта накормили и от радушия угощали ракией.
Рано утром, попив чаю стали собираться. Было ещё темно, отряд через лес колонной выдвинулся на боевое задание. Дорога то спускалась, то уходила вверх. Трудно было понять, куда мы двигались. Без проводника мы бы заблудились.
Наконец мы оказались на гребне, густо поросшем деревьями. Командир отряда оставил несколько человек в прикрытии и, к моему удивлению, он не оставил там меня, хотя это был один из первых моих выходов. Мне предстояло вместе с другими бывалыми добровольцами идти вниз к вражеским позициям, я был очень рад, что мне было оказано такое высокое доверие.
Склон уходил вниз. Мы должны были спуститься по нему и выйти на дорогу. Сверху было видно, что стоит туман. Мы стали спускаться. На середине склона мне и еще другим бойцам Ас приказал остановиться и ждать дальнейших указаний, а сам вместе с двумя бойцами, вооруженный гранатометом, пошел дальше вниз, вскоре они скрылись в тумане. Мы стали ждать. Прошло какое-то время, и вдруг раздался сильный грохот — гранатометчик нажал на спуск. Вслед ему зазвучала автоматная стрельба. Серб по имени Симо, он с недавних пор везде ходил с нами, находился рядом со мной, поднялся в полный рост, достал гранату, выдернул кольцо, кинул ее вниз. Мне тогда показалось, что граната упала совсем недалеко, и что никакого смысла не было ее кидать. Вскоре мы увидели наших ребят, которые вышли из тумана, тяжело дыша, и стали подниматься наверх. Они делали нам знаки руками и кричали, чтобы мы тоже уходили. В это время противник, очевидно не ожидавший атаки, начал вести по нам активный огонь. Но, к счастью, мы были уже вне досягаемости. Мы поднялись к нашим ребятам, собрались и благополучно вышли к одному сербскому селу, где нас радушно встретили, а потом отправились вниз на Дольню Лиеску, где нас ожидал капитан Перица Маркович — начальник разведки Вышеградской бригады, которому мы доложили об итогах проведенной операции.