Как только начались события на Украине в 2014 году, русский священнослужитель Сергий (Рыбко),  ныне покойный, занял самую решительную позицию в поддержку Новороссии.
Он один из первых церковных деятелей, кто организовал сбор гуманитарной помощи и отправку её нуждающемуся населению Донбасса. Грузовики, которые принадлежали приходу отца Сергия, везли груз до Каменска – Шахтинска, откуда помощь нелегально проникала через границу.
По вопросу помощи Новороссии с отцом Сергием мы встретились в конце мая 2014 года. К этому времени нашей казачьей организации удалось собрать средства на покупку радиостанций и медикаментов. Но мне очень хотелось самому съездить на Донбасс, особенно в Славянск, где командовал Игорь Стрелков, с которым мы вместе много лет назад воевали в Сербской Боснии. Поехать хотелось, но серьёзного повода для этого не было.
Узнав о том, что мы знакомы со Стрелковым, и что мне хочется поехать в Новороссию, батюшка предложил отвести икону для ополченцев. Икона эта должна была быть особенной – образ Георгия Победоносца с частицей мощей. Найти частицу мощей этого удивительного святого было не просто, отец Сергий приложил к этому много усилий.
Икону я получил уже когда Славянск был оставлен нашими ополченцами. Мне предстояло ехать в Донецк, где в это время находился министр обороны Донецкой Народной Республики Игорь Иванович Стрелков.
Это была удивительная поездка.
В Ростовском аэропорту я должен был встретить группу первых сербских добровольцев. Необходимо было им помочь освоиться. Об этом меня попросил Братислав Живкович, который несколько месяцев до этого организовал первую группу сербских добровольцев для помощи народу Крыма.
Лично я был и остаюсь против того, чтобы сербские и другие иностранные добровольцы принимали участие в нашей фактически гражданской войне на территории бывшей Украины. Сравнивая обстоятельства войны в бывшей Югославии, где я принимал участие, с той войной что происходила и происходит на Украине, по моему мнению обстоятельства эти очень суровые, и лучше иностранцам в них не участвовать. Мы русские родились и воспитывались в более суровых условиях чем, например, сербы и поэтому сербам значительно тяжелее быть на нашей войне, чем нам.
Но несмотря на такое моё мнение, я точно знал, что большое число сербов отправится на нашу войну и остановить их невозможно. В связи с этим, я по возможности оказывал им помощь.
Эти сербские добровольцы были первой и единственной организованной группой. Их было около 20 человек. Они пополнили подразделения отряда «Вагнер», хотя в то время никто и не слышал об этой частной военной компании. Сербские добровольцы вместе с «вагнеровцами» направились в Луганск, где участвовали в обороне и деблокаде этого города в июле-августе 2014 года.
Сутки мне пришлось пробыть в Ростове-на-Дону на одной из первых баз отряда «Вагнер». Мне приходилось переводить, объяснять многие вещи, организовывать. Сербские добровольцы плохо понимали русский язык. Мне даже предлагали должность переводчика в этом добровольческом отряде.
Дальше мой путь лежал на Донбасс.
В начале июля 2014 года легальных путей проникнуть в восставший Донецк практически не было. Нельзя было просто купить на ростовском вокзале билет, сесть в автобус и поехать. Необходимо было искать обходные пути. Никаких реальных вариантов пересечь границу у меня на тот момент не было.
На ростовском автовокзале, который я выбрал исходной точкой для рывка на Донбасс, перебирал варианты, звонил разным людям. Но увы ничего, совсем ничего не получалось. Помню, я позвонил своей жене – Татьяне, рассказал про своё положение. Она сказала мне:
— С тобой же святой Георгий, помолись ему!
Я и сам понимал, что иного пути у меня просто нет. Без помощи свыше икону мне в Донецк не доставить. Собрав все свои душевные силы я обратился с молитвой к святому воину великомученику Георгию.
Вскоре раздался звонок, номер мне не знакомый, а голос в трубке даже очень. Звонил атаман Верного казачества Алексей Селиванов.
Союз верных казаков действовал на Украине до майдана 2014 года. Верные казаки — это русская, православная организация, она защищала православные храмы от захвата кощунников, именовавших себя киевским патриархатом. Также верные казаки занимались воспитанием молодёжи, поддерживали тесные контакты с российскими организациями. Через Ратное объединение «Стяг», я оказывал небольшую материальную помощь этому объединению, верные казаки одни из первых в 2008 году создали отделение движения «Косовский фронт», которое я возглавлял. В последние годы перед майданом верные казаки участвовали в открытом противостоянии с украинскими националистами. Название этой организации связано с верностью заветам Переяславской рады, на которой запорожские казаки поклялись на верность русскому царю и русскому единству.
С Алексеем Селивановым я был знаком давно. Несмотря на свою молодость, он создал и возглавил Союз верных казаков, а ему было немногим более двадцати лет от роду. Он был атаманом и главным вдохновителем этого казачьего объединения.
Непосредственно перед майданом 2013-2014 года он служил в украинской армии и занимал пост в министерстве обороны Украины. Алексей жил в Киеве и, если бы он остался на Украине, его постигла бы участь многих тысяч русских людей, которых убили, посадили в тюрьму и подвергли всяческим гонениям. Летом 2014 года он покинул Украину и стремился как можно быстрее попасть на Донбасс, чтобы с оружием в руках встать на защиту Русского мира. В это время уже многие верные казаки воевали в Новороссии, в том числе и самый молодой ополченец Славянска, шестнадцатилетний казак с позывным Вандал.
Алексей Селиванов, также как и я, стремился попасть на земли восставшего Донбасса. Что-то он прослышал про икону, предположил, что это как-то связанно со мной, решил позвонить. Наши стремления во времени и пространстве удивительным образом совпали.
Он находился в российском городе Донецк. Этот небольшой город на границе бывшей Украины имеет точно такое же название, как и столица Донецкой Народной Республики. Ранее в этих местах располагалась казачья станица Гундоровская. В этой станице в старые времена формировался Георгиевский казачий полк. Флаг у этого полка был в виде большой георгиевской ленты. Задолго до войны я сделал реконструкцию этого знамени. Теперь же ополченцы сражаются за русское дело под стягом в виде георгиевской ленты.
Мы с Алексеем договорились ехать вместе. В Донецк-Гундаровскую я приехал под вечер. Атаман ждал меня в штабе местного казачества. Около штаба стоял микроавтобус, из которого выгружали пакеты и коробки, рядом стоял дородный чернобородый священник. Это был настоятель какого-то кубанского храма, прихожане которого собрали помощь народу Новороссии. Местные казаки переправляли помощь через границу.
Селиванов находился здесь уже вторые сутки. Он ждал, когда откроется «окно» на границе. Легальных путей тогда не было. Ополченцы контролировали единственный пеший переход «Северный» южнее Изварино. Но нужно было, чтобы кто-то встретил и доставил нас до Луганска. Алексей ждал, когда за ним приедет луганский казачий атаман по фамилии Рубан, ныне покойный. Луганские казаки тесно взаимодействовали с гундеровцами, через них шла переправка добровольцев и разнообразной помощи. К нам с Алексеем присоединился парень из Одессы, он намеривался вступить в ополчение.
Буквально через час после моего прибытия из Ростова нам сообщили, что Рубан нас ждёт на границе. Пройти полулегально границу мы смогли уже в сумерках. На той стороне нас ожидали.
На большой скорости мы поехали в Луганск, Рубан нам объяснил, что в некоторых местах по автомобилям стреляют украинские снайперы, поэтому необходимо ехать очень быстро. Всё вокруг казалось вымершим, не было видно людей и автомашин, в домах не было света.
Несколько раз мы останавливались на ополченских блокпостах, Рубан выходил и решал какие-то вопросы, что-то вытаскивал из машины и отдавал бойцам. А мы с Алексеем старались пообщаться с ополченцами, которых видели впервые.
Всё что я видел очень мне напоминало Сербскую Боснию, где мне довелось воевать за двадцать лет до событий в Новороссии. Конечно же, тогда на боснийской войне мне даже в страшном сне не могло привидеться, что события подобные боснийским коснутся и Украины. Правда после натовских бомбардировок Югославии в 1999 году стало ясно, что нашему народу военных событий не избежать.
Ближе к ночи мы добрались до Луганска. Остановились на ночёвку в хате атамана, семья последнего нас радушно и хлебосольно приняла. Сели ужинать. Где-то громыхало, в это время шли бои за луганский аэропорт.
За столом я рассказал о своей миссии. Луганский атаман, выслушав меня, заметил — так ты сидишь прям под святым Георгием. Обернувшись, я увидел икону святого, которую почему-то раньше не заметил.
Весь следующий день провели в Луганске. Рубан отвез добровольца из Одессы в станицу Луганскую, где тогда шли ожесточенные бои. Потом атаман провёз нас по городу. Посмотрели, поговорили с людьми. Война только, только пришла в город и люди в основном были ошарашены происходящим, с другой стороны, мы увидели и почувствовали огромную внутреннею силу жителей восставшего Донбасса, они были полны решительности отстаивать свой город и свои ценности.
Однако нам надо было спешить в столицу Донецкой Народной Республики. Вариантов туда попасть практически не было. Общественный транспорт не функционировал, украинские подразделения время от времени выходили на трассу и перекрывали её. Луганский атаман хоть и обещал нам помочь добраться до Донецка, но вероятно сделать этого не мог. В какой-то момент даже возникло унылое чувство, что доставить икону Стрелкову нам не суждено.
Поняв ситуацию, Алексей Селиванов стал прилагать большие усилия для того, чтобы мы всё-таки добрались до Донецка. Несмотря на войну в Луганске работала мобильная связь. Алексей связался со своими знакомыми и получил телефон помощника Павла Губарева, народного мэра Донецка. Этот помощник сообщил что вечером через Луганск должен проследовать автобус с добровольцами на Донецк, и мы можем использовать эту возможность. Только автобус в условленном месте будет ждать нас не более пяти минут. Опаздывать было нельзя, никто нас не стал бы ждать.
Поздним вечером Алексею позвонили и сообщили, что автобус прибывает и будет нас ждать в центре города, недалеко от соборной церкви. С трудом мы нашли такси и погнали по опустевшему вечернему Луганску к месту встречи. Буквально ворвавшись в уже собравшийся уезжать автобус, мы выдохнули – Успели!
В автобусе марки «пазик» сидело около двадцати русских добровольцев, они потеснились и усадили нас.
Словоохотливый киевский атаман сражу же стал рассказывать какую икону мы везём Стрелкову.
Сидевший рядом со мной доброволец, спросил :
— А где эта икона?
— Здесь. – ответил я, указав на свой рюкзак.
— Теперь я ничего не боюсь! – сказал доброволец, при этом раскрыв свою ладонь.
На ладони лежал маленький образок святого Георгия Победоносца.
— Я, ему всё время молюсь! – добавил он.
Путь наш лежал через обширные земли восставшего Донбасса, бескрайние степи, шахты, посёлки и дивный солнечный закат. Автомобилей, людей практически не было видно. В автобусе особо не разговаривали, чувствовалось напряжение неизвестности.
Водитель старался ехать быстро, но приходилось часто останавливаться на блок -постах. Первый такой пост после Луганска оказался казачьим, над ним развивалось знамя Всевеликого войска донского. Молодой казак в кубанке заглянув в автобус спросил есть ли кто из Таганрога.
Уже в последствии я узнал, что это мы въехали на земли «Казакии» или «Казачьей республики» атамана Козицына. В то время на слуху были такие лидеры ополченцев как Стрелков, Бородай, Болотов, Мозговой. Но мало кто знал, что донской атаман Козицын в мае 2014 года вошел на Донбасс с сотнями казаков и занял обширные земли между двумя народными республиками. Здесь Козицын смог создать многочисленные отряды ополченцев. Образ ополченца в форме «горка» и с кубанкой на голове появился впервые именно в козицинских отрядах. «Казакия» атамана Козицына, просуществовала до начала 2015 года.
Возле Дебальцево автобус остановился на небольшой отдых. Не вдалеке виднелся сам город, который является важнейшим транспортным узлом Донбасса, здесь сходятся шоссейные и железнодорожные дороги. В это время Дебальцево контролировали ополченцы, а во второй половине июля 2014 года украинские силы взяли этот транспортный узел под свой контроль. В январе-феврале за Дебальцево развернулась грандиозная битва и город был освобожден совместными силами народных республик.
После Дебальцево начались посты ополчения Донецкой народной республики. Здесь ополченцы отличались от казаков Козицына, своей униформой и поведением. На одном из постов молодой ополченец, зайдя в автобус спросил:
- Работяги?
Дело в том, что на точно таких автобусах перемещались рабочие смены на шахты и заводы Донбасса. Наш сопровождающий показал бойцу свой бейджик и ответил: - Нет, вежливые люди.
В то время так называли добровольцев из России, которые шли в ополчение большим потоком.
Любопытно, что в качестве удостоверения и пропуска донецкие ополченцы использовали пластифицированный бейджик, на котором была фотография ополченца и возможно его позывной. Такие бейджики можно было сделать в любом торговом центре.
Уже после полуночи мы въехали в прифронтовой Донецк. Встретил добровольцев Павел Губарев, который произнёс вдохновляющую речь, сказав, что народ Донбасса никогда не забудет помощь русских добровольцев.
«Вежливые люди» двинулись в указанное им для ночлега место, а мы с Алексеем подошли к народному мэру Донецка: - Это вы к Игорю Ивановичу? – недоверчиво спросил он.
Вопросы безопасности лидеров ополченцев всегда очень остро стояли и от этого и первоначальное недоверие. С подобным нам ещё не раз пришлось столкнуться в ДНР и ЛНР.
Алексей Селиванов стал быстро объяснят Губареву, что я друг и однополчанин Стрелкова, что вместе воевали в Боснии, и что мы привезли икону для Игоря Ивановича.
Услышав эти объяснения, Губарев смягчился и отвел нас в штаб министра обороны ДНР.
Штаб располагался в здании, где совсем недавно была Служба безопасности Украины, во времена СССР в этом здании находилось управление КГБ СССР по Донецкой области.
Нам необходимо было подняться на пятый или четвертый этаж. На лестничных пролётах стояли караульные, они внимательно осматривали нас. При входе в крыло здания, где располагался штаб министра обороны стоял усиленый пост. Нас опросили, просмотрели наши вещи, обыскали, потребовали, чтобы мы оставили свои вещи и телефоны на посту. Один из бойцов повёл нас к кабинету Стрелкова. Коридор, по которому мы двигались был через каждые два метра заставлен тяжелыми в человеческий рост железными шкафами, они располагались возле стены в шахматном порядке и приходилось их обходить, это было сделано чтобы диверсанты не смогли быстро прорваться к кабинету главнокомандующего.
Игорь Иванович был в это время занят, он принимал бойцов и других посетителей, нам предложили подождать. Мне запомнился один доброволец, который ходатайствовал для себя отпуск. Это был крепкий мужчина, средних лет. Выйдя от Стрелкова очень обрадованным, он на радостях сообщил, что едет в отпуск к родным и что Стрелков выдал ему отпускные 300 долларов. Видно, было как добровольца обрадовали эти деньги, ведь в то время денежного довольствия ополченцам практически не выплачивалось.
Наступила наша очередь. Мы вошли в просторный кабинет, на столе и на стенах были карты Донецка и Донбасса. Стрелков подошел ко мне обнял, выражая ко мне своё доброе расположение. Последний раз мы с ним случайно встретились в аэропорту крымского Симферополя в марте 2014 года. Прошло всего четыре месяца, а как всё изменилось. Теперь уже передо мной был не Игорь Гиркин, с которым мы в молодые годы воевали в Сербской Боснии, а Игорь Иванович Стрелков – министр обороны Донецкой Народной Республики, признанный лидер и герой восставшего Донбасса, о котором знает весь мир. Кто-то его проклинал, а кто-то видел в нём надежду на возрождение России.
После приветствий я быстро изложил причину моего появления в Донецке и с большим благоговением передал ему икону. Миссия моя была завершена.
Наша встреча с Игорем Ивановичем Стрелковым не была долгой. Он произвёл на меня впечатление озабоченной сосредоточенности. Мне запомнилась его фраза – надо готовить Донецк к эвакуации, скоро начнутся уличные бои в городе.
Стрелков при нашем расставании дал поручение разместить нас на ночлег. Дежурный офицер отвел нас в один из кабинетов, где мы застали казака из Макеевки, бывшего шахтера. Этот казак оказался довоенным знакомым Алексея Селиванова, и мы полночи проговорили с ним.
Этот казак рассказал нам много интересного, можно было бы посветить этому ополченцу отдельный рассказ. Но, к сожалению, многое уже стёрлось из памяти. Приведу то, что я запомнил из его рассказов.
Наш знакомый оказался в Славянске после призыва Стрелкова к жителям Донбасса, вступать в ополчение. Он уже был ополченцем в своём городе, и поехал в Славянск чтобы поддержать оборону города. Планировал он эту командировку как временную, но решил остаться в бригаде Стрелкова. По его словам, в Славянске был особенный дух – боевой, братский, бойцы были дисциплинированны и вообще царила очень вдохновляющая атмосфера. Он участвовал в боях на первой линии, по его словам, враг не жалел боеприпасов и обстреливал ополченцев и город всем чем мог, в том числе фосфорными, кассетными боеприпасами. Были и особенные обстрелы, снарядами начинёнными маленькими металлическими стрелами. Этими стрелами буквально засыпали позиции защитников Славянска. Одной такой стрелой нашего знакомого ранило в руку, его переправили в больницу в Донецк. После ранения он планировал вернуться в Славянск, но город в начале июня был оставлен ополченцами. А теперь он здесь при штабе Стрелкова служит водителем. Образ этого простого казака мне очень хорошо запомнился ясностью мышления и решительностью сражаться за русское дело.
Утром следующего дня я встретился со своим соратником по движению «Косовский фронт», молодым парнем из Ярославской области, который совсем недавно вступил в ополчение. Он придерживался левых взглядов, был активным участником национально- большевистской организации Лимонова, именно через них он попал на восставший Донбасс.
Мы также успели позавтракать в общей столовой. Мне бросилось в глаза, что ополченцы -добровольцы совсем молодые люди, было не мало и девушек. Да, в ополчение вступали люди самых разных, порой противоположных политических взглядов - казаки, монархисты и молодые нацболы, люди разных профессий и возрастов. Очень хорошо чувствовался вдохновляющий творческий порыв- создать и защитить Новую нарождающуюся Россию на землях Донбасса. «Когда душа требует, совесть обязует, тогда и сила большая будет» - Феофан Затворник
Перед уходом из бывшего СБУ я снял плакат с изображением Стрелкова с ополченцами, этот плакат был необходим для музея Русского добровольческого движения, нужно сохранять свидетельства об этом героическом времени.
В Донецке мы провели ещё три – четыре дня. Приехать сюда оказалось легче чем уехать. Алексей Селиванов договорился со своими знакомыми, и они устроили нас на квартире, хозяйка которой отсутствовала. С окраин города доносилась артиллерийская канонада, особенно она была слышна ночью.
После безуспешных попыток выехать из Донецка самостоятельно, мы решили обратиться за помощью к тому же Павлу Губареву.
Резиденция народного мэра Донецка, его выбрали в конце февраля 2014 года на волне антимайдановских протестов, находилась в огромном офисном здании «Индустриального союза Донбасса». Этот «союз» объединял олигархов Донбасса, которые конечное к этому времени сбежали из Донецка.
Павел Губарев быстро решил нашу проблему.
На следующий день на том же «пазике», на котором приехали, отправились в обратный путь через земли восставшего Донбасса. С нами в автобусе были гражданские люди - женщины, дети. Дорога как и несколько дней назад была пуста, только наш «пазик» храбро катил среди бескрайних степей. В некоторых местах водитель несколько раз приказывал нам пригнуться – на дороге работали снайпера. Где-то недалеко от Луганска мы услышали близко от автобуса разрыв снаряда.
Луганск проехали, не останавливаясь и вскоре были на границе, на том самом переходе Северный, который мы пересекли неделю назад.
Пока ожидали нашей очереди, чтобы пересечь границу, познакомились с молодым человеком по имени Глеб Корнилов. Он вместе со своим товарищем доставил важную военно-техническую помощь ополченцам в Донецк, теперь мы вместе переходили границу.
Узнав, что я в молодости воевал вместе со Стрелковым, Глеб предложил мне записать на видео рассказ о лидере ополченцев. Личность Стрелкова в то время была ещё окутана тайной. Для многих он оставался военно-историческим реконструктором, волей случая попавшего в водоворот донбасских событий.
Разговор мы записали на обочине дороги в нескольких десятках метров от перехода через границу. Я сообщил те подробности жизни Игоря Ивановича, которые мне были известны. Эта беседа стала одной из первых о жизни Стрелкова, её в интернете посмотрели миллионы людей.
Вскоре Глеб Корнилов создал мощную организацию – Фонд помощи Новороссии, которая на протяжении многих лет материально и морально поддерживала оборону Донбасса. Надо сказать, что отец Глеба был удивительным поэтом, он писал вдохновляющие стихи на патриотические темы. Леонид Корнилов безусловно является одним из ярких певцов Русской весны 2014 года. Вот одно из его произведении написанное в память об одном из лидеров ополченцев.

На Донбассе тесно
От широких слов:
Позывной «Одесса»,
Позывной «Ростов»,
«Воркута» и «Сочи»,
«Сахалин», «Надым»…
«Севастополь» очень
Вызывает «Крым».
И звучит подолгу
Позывной «Урал».
И впадает «Волга»
В позывной «Байкал».
Вызывает «Грозный»,
«Мурманск», «Астана».
И летит в морозы
Позывной «Весна».
Позывные света
И родимых мест.
Позывной «Победа»,
«Сталинград» и «Брест».
Времена другие,
Те же имена.
Здесь «Москва» и «Киев»,
Как одна страна.
Из окопной стужи
Вызывает нас
И берёт за душу
Позывной «Донбасс».
Здесь никто не слышал
Позывной «Война».
Кто на связь не вышел –
Не забудь, страна.