27 июля ирредентистская вооруженная группа туарегов (CSP) и связанные с Аль-Каидой джихадисты (JNIM) устроили засаду на конвой группы Вагнера возле Тинзаутене на севере Мали, в результате чего, по утверждению CSP, погибли 84 Вагнера и 47 солдат малийских вооруженных сил. Если это подтвердится (а цифры кажутся довольно точными), потери Вагнера станут крупнейшими на сегодняшний день в Африке и могут даже соперничать с потерями, понесенными американскими военными в сирийской битве при Хашаме.
Каким бы ни был окончательный результат, даже внутри мало кто сомневается в том, что Вагнер потерпел значительное поражение. Однако западные аналитики поспешили назвать события в Тинзауатене свидетельством того, что российская практика экспорта наемников в Африку неудача. Запад, правительства африканских стран и Россия уже давно отошли в отдельные эхо-камеры, используя отдельные показатели для оценки успеха интервенции. В результате западные эксперты и журналисты неизменно приходят в замешательство каждый раз, когда африканское правительство решает сотрудничать с Москвой.
Вообще говоря, отношения между «Группой Вагнера» Евгения Пригожина и российским государством в той или иной стране зависели от осознания важности этого театра для национальной безопасности Москвы. Критическая важность защиты российского «ближнего зарубежья» и возвращения на Ближний Восток нашла свое отражение в тесных связях между Вагнером и Министерством обороны (МО) на Украине и в Сирии.
Однако в странах Африки к югу от Сахары влияние Министерства обороны было значительно меньшим, что давало Пригожину больше свободы для реализации личных проектов по своему усмотрению. Если на Украине Вагнер был инструментом российских интересов, то в Африке Вагнер работал над тем, чтобы создать именно то, что было интересами России. Например, в Центральноафриканской Республике (ЦАР) роль Вагнера выросла из довольно стандартной западной частной военной компании (ЧВК), обучающей силы безопасности страны в начале 2018 года, до организации, занимающейся военными операциями, дипломатией, бизнесом и культура только четыре года спустя.
Например, Вагнер сыграл важную роль в привлечении правительства Центральноафриканской Республики и четырнадцати вооруженных группировок к подписанию Хартумского соглашения 2019 года. Когда шесть подписавших сторон сформировали новый повстанческий альянс (CPC) и напали на столицу Банги в январе 2021 года, миссия Вагнера сменила структуру с инструкций на борьбу с повстанцами.
В 2021 и 2022 годах Вооруженные силы Центральноафриканской Республики (FACA) при поддержке Вагнера начали контрнаступление против CPC, в результате которого большинство крупных городов вернулись под контроль правительства. Внимание западных аналитиков к жестокости контрнаступления сделало его безуспешным. Однако среди центральноафриканцев разгром вооруженных группировок и восстановление территориальной целостности были широко (хотя, конечно, не полностью) популярны.
Этот успех не остался незамеченным и для других африканских столиц. Несколькими месяцами ранее, на фоне протестов в столице Бамако, члены малийских сил безопасности свергли президента и создали политический переходный орган – Национальный совет по защите отечества (CNSP). CNSP поддерживала своих партнеров по операции «Бархан», контртеррористической операции под руководством Франции. Но когда внутренняя напряженность спровоцировала новый переворот, дипломатические отношения с Францией испортились.
Корни одного из главных разочарований Бамако во Франции лежат в 2012 году, когда сепаратистские вооруженные группировки туарегов (MNLA), борющиеся за независимое государство на севере Мали Азавад, подняли восстание. MNLA объединилось с Аль-Каидой в странах исламского Магриба (AQIM) и местными движениями джихада, чтобы вытеснить малийскую армию, но как только они захватили север, джихадисты вытеснили MNLA из крупных городов и поселков. Когда джихадисты повернули на юг, переходное правительство в Бамако потребовало военного вмешательства Франции.
То, что стало региональной контртеррористической операцией под руководством Франции, Операцией Бархан, было эффективным в уничтожении командиров джихада. Но французы привели в ярость Бамако – и многих малийцев – когда они объединились с MNLA в борьбе с джихадистами и заблокировали вход малийских военных в захваченный город Кидаль. Война также переместилась в центральную часть Мали, где она, по сути, замаскировала этнический конфликт с растущим насилием и массовыми убийствами.
После второго переворота в 2020 году напряженность в отношениях с Францией достигла апогея, и в начале 2021 года члены CNSP начали переговоры с российскими военными советниками, дислоцированными в стране. Эти советники были хорошо осведомлены о разногласиях между Бархане и Бамако и привлекли к участию представителей Пригожина. Вместе русские предложили временному президенту Асими Гойте альтернативную операцию по борьбе с повстанцами, в центре миссии которой находился Кидаль.
Вагнер приземлился в конце 2021 года, что привело к уходу Франции. Западным аналитикам было трудно понять, что привлекло малийских офицеров к Вагнеру, поскольку все СМИ ЦАР изображали российскую интервенцию как провальную. Сложилось мнение, что только африканские автократии, готовые отдать ресурсы в обмен на преторианскую гвардию, будут сотрудничать с российским частным военным подрядчиком.
Проблема с этим повествованием заключалась в том, что из каждого утверждения было исключение. Вагнер сотрудничал с автократом в Судане, а также с демократически избранными правительствами в ЦАР, Мозамбике и Мадагаскаре. Вагнер не подписывал соглашения о ресурсах во всех странах, и увязка концессий на ресурсы с обеспечением безопасности в любом случае является довольно распространенной практикой в ????Африке, что может быть выгодно для местного правительства, передающего инвестиционные затраты на аутсорсинг. Вагнер обеспечивал президентскую защиту только в одной стране — президенту Центральноафриканской Республики Фостэну-Арканжу Туадере.
Когда Вагнер прибыл в Мали, аналитики быстро сосредоточились на успехах джихадистов в центре страны после ухода Бархана и миротворческой миссии ООН. Они упустили из виду, что окружение Гойты наняло Вагнера, чтобы отобрать Кидаль у туарегских сепаратистов.
В октябре 2023 года – всего через два месяца после смерти Пригожина – малийские силы при поддержке Вагнера начали операцию по захвату севера страны. Захват заброшенного Кидаля застал врасплох даже участников наступления. Тем не менее, общество туарегов вряд ли можно назвать монолитным, и на сторону Бамако перешло несколько кланов.
Запад недооценил, насколько символическая победа Мали при Кидале может укрепить популярность режима в Бамако и подготовить почву для будущих российских интервенций в Сахеле. Однако быстрая победа в Кидале также привела к тому, что Бамако и Вагнер недооценили туарегских сепаратистов.
Разгром Вагнера в Тинзауатене вызвал резкую критику со стороны российского сообщества военных блоггеров, не в последнюю очередь потому, что в засаде погиб один из самых известных его обитателей, Никита Федянин – администратор Telegram-канала GreyZone. Критика нового руководства Вагнера уже была широко распространена, а явный провал на границе Мали с Алжиром только подлил масла в огонь.
Тем не менее, изображение Тинзауатена как символа общего провала Вагнера в Сахеле окажется пророческим только в том случае, если Москва решит собрать чемоданы. Одним из главных аргументов «Вагнера» перед африканскими правительствами была его готовность подвергнуть риску своих людей. Франция потеряла в Мали в общей сложности 59 солдат за девять лет. Вагнер потерял за день больше. Если Москва решит и дальше инвестировать в конфликт, как призывают многие в России, это удивит многих на Западе, показав правительствам Сахеля, что Россия по-прежнему видит ценность в своем участии, чего бы это ни стоило.
The Moscow Times
Джон Лечнер
