Нынешняя Босния и Герцеговина, состоящая из двух частей - сербской и мусульманско-хорватской - уже 10 лет находится под международным протекторатом, и ее фактическим главой является Высокий представитель ООН Кристиан Шварц-Шиллинг. О том, как обстоят дела в одной из двух ее частей, в интервью «Росбалту» рассказывает президент Республики Сербской Драган Чавич.
- Вы являетесь президентом Республики Сербской в течение 4 лет. Как вы охарактеризуете то, что произошло здесь за это время?
- То, что произошло здесь за 4 года, в нормальных условиях должно было бы растянуться на 14 лет. Я могу выделить три главных события, которые повлияли на все остальные. Первое — это саммит ЕС в Салониках в 2003 году, на котором было принято решение об интеграции Западных Балкан в Европейский союз. Второе — это резолюция об окончании Гаагского трибунала, принятая Советом Безопасности ООН в 2004 году; согласно ей, трибунал должен закончить свою деятельность к 2010 году с поправкой, что он будет работать без временого ограничения для трех людей — Готовины, Младича и Караджича. Третье — это саммит НАТО в Стамбуле в 2004 году, на котором была высказана идея об интеграции армии Боснии и Герцеговины в НАТО.
Все эти решения наложили на Боснию и Герцеговину определенные обязательства, такие, как, например, выдача военных преступников, а также вызвали неизбежные изменения, к примеру, в сфере приведения армии в соответствие со стандартами НАТО. И все это случилось в течение моего президентского срока, который заканчивается в октябре 2006-го.
- В СМИ нередко обсуждается возможность отделения Республики Сербской от Боснии и Герцеговины и существование ее либо в качестве независимого государства, либо как части Сербии в результате добровольного присоединения. Насколько это вероятно?
- Республика Сербская была создана в 1992 году и 3 года существовала в качестве независимого государства, которое не было признано международным сообществом. В 1995 году были заключены Дейтонские соглашение, в которых Республика Сербская получила международное признание, но как часть Боснии и Герцеговины, в которую также вошла мусульмано-хорватская федерация, объединившая годом раньше хорватскую Герцог Боснию и мусульманскую республику Боснию и Герцеговину. Так, в результате войны, из трех государственных образований получилось одно, и Республика Сербская, как часть Боснии и Герцеговины, существует уже 10 лет.
У современной Республики Сербской есть два варианта. Первый — это отделиться, что означает нарушить Дейтонские соглашения (которые, несмотря на свои недостатки, положили конец войне), выбрать сепаратизм, ухудшить отношения со всеми участниками соглашений, в том числе Сербией, которая выступила гарантом, и, возможно спровоцировать новую войну. Второй — это признать государство Боснии и Герцеговины, остаться в ее составе и бороться за обладание особым статусом внутри федерации. В контексте решений, принятых на саммите в Салониках, второй вариант позволит Республике Сербской войти в ЕС. Членство в ЕС может стать стабилизирующим фактором для нас.
- Возможно ли «растворение» Республики Сербской в Боснии и Герцеговине?
- Босния и Герцеговина сможет существовать, только если Республика Сербская будет частью децентрализованной федерации. Республика Сербская — часть идентичности сербов, ее населяющих, а они составляют 90% от общего числа сербов страны.
- Как вы тогда прокомментируете желание босняков и хорватов изменить символы Республики Сербской, по причине того, что они, мол, не отражают мультиэтничности Боснии и Герцеговины и являются «символами войны»? Двуглавый орел и триколор ведь тоже составляют часть сербской идентичности...
- Попытка заменить символы — это пример использования права для достижения политических целей. Двуглавый орел, изображенный на гербе, кроме того, что это византийский символ, является символом династии Немонич, который не использовался во времена турецкого господства. Но мы в Баня Луке (столица Республики Сербской. — прим. «Росбалта») прекрасно знаем, что в Сараево и Мостаре (фактическая столица боснийских хорватов — прим. «Росбалта») при одном упоминании Республики Сербской у политиков начинает болеть голова. Они были бы рады, если бы нас вообще не было. Так было и в 1995 году, и в 1998 году, и все эти годы. Последние попытки изменить Конституцию — тому подтверждение. По этому поводу мы уже 10 месяцев ведем переговоры, и постоянно заявляем, что Республика Сербская будет частью федерации или конфедерации только в том случае, если она сохранит свою территорию и автономные институты.
Я разговаривал с человеком, который начал всю эту шумиху с символами, и предложил добавить к символу Республики Сербской две лилии, потому что именно так выглядел символ Боснии в предыдущие века, и сделать глаза орла зелеными. Но одно могу вам сказать: у нас есть пословица — чьи овцы на горе, того и гора, потому эти символы были, есть и будут символами Республики Сербской.
- Однако ваш заместитель Томльенович, хорват по национальности, сообщил нам при встрече, что символы Республики Сербской, вице-президентом которой он является, он держит в шкафу. А другой ваш заместитель — босняк Османович — и вовсе настроен очень отрицательно по отношению к Республике Сербской и даже не пытается это скрывать. Как вам удается работать в таких условиях?
- Должен вам сказать, что вице-президенты здесь не имеют реальной власти. Согласно Конституции, вся власть находится в руках президента, и поэтому они не решают ничего. Вы, быть может, первые, кто с ними разговаривал в этом году. Я не трачу свое время на людей, которые не хотят, чтобы Республика Сербская существовала. Если они хотят о чем-то посоветоваться, они могут посоветоваться, но я их ни о чем спрашивать не буду.
- Как вы относитесь к международному протекторату, который был установлен в Боснии и Герцеговине, и, в частности, к власти, которой наделен Высокий представитель ООН? Некоторые политики, например, наблюдатель от ООН в автономном регионе Брчко Сьюзан Джонсон, сравнивают протекторат с колониальным режимом...
- Эти слова очень близки к правде, и Сьюзан Джонсон — один из немногих настоящих демократов, которые действительно хотят, чтобы народ Боснии и Герцеговины сам определял свою судьбу. Возможности, которые есть у Высокого представителя ООН, можно сравнить разве что с возможностями императора. Даже у царя не было столько власти. Высокий представитель может принимать любые законы в обход парламента, может накладывать вето на любые законы, принятые парламентом, может наказывать людей — он не вправе отправлять их в тюрьму, но может накладывать денежные штрафы. Он может закрывать или открывать компании и банки, назначать их глав, причем его решения не могут быть обжалованы. Его полномочия над-конституционны. В его руках сосредоточены все три ветви власти — законодательная, исполнительная и судебная. И, к сожалению, в предыдущие 10 лет высокие представители пользовались этим в полной мере и безо всякого страха.
- Как вы прокомментируете процесс, недавно начавшийся в Гааге, в котором Босния обвиняет Сербию в военной агрессии в 1990-е годы и настаивает на материальной компенсации?
- Этот процесс незаконен. Обвинение было подано республикой Босния и Герцеговина, которая в 1993 году представляла интересы только мусульман. Проблема в том, что современная Босния и Герцеговина была признана правопреемницей той республики. Однако, согласно Дейтонским соглашениям, все решения, принятые той республикой, пересматривались президентским советом в течение шести месяцев, и это решение даже не рассматривалось. Однако в 1998 году представитель Боснии и Герцеговины в ООН самовольно заявил о желании Боснии и Герцеговины продолжить этот процесс. Сербская часть президентского совета наложила вето на это решение, но по каким-то причинам процесс все равно был начат.
Мы направили необходимые бумаги в Гаагу и Конституционный суд Боснии и Герцеговины, в которых выразили наше несогласие и оспорили законность этого процесса. Где-то две недели назад я получил ответ из Гааги, в котором было сказано, что если Конституционный суд Боснии и Герцеговины примет решение о незаконности процесса, то он будет остановлен.
- Существуют ли какие-то особые отношения между Республикой Сербской и Россией?
- Я — один из тех политиков, которые очень любят Россию. У нас прекрасные отношения с вашим посольством в Боснии и Герцеговине. Посол Константин Шувалов — частый гость у нас, и мы с ним всегда подолгу ведем беседы на самые разные темы. Я несколько раз был в Москве, где встречался с мэром Москвы Юрием Лужковым, с депутатами Госдумы РФ и другими политиками — Георгием Полтавченко, Дмитрием Медведевем, Игорем Ивановым, встречался с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом. У меня в России много друзей.
В целом, отношение в Республике Сербской к русским — самое положительное: если спросить обычных людей, к каким народам они лучше всего относятся, то они ответят в такой последовательности — к сербам из Сербии, к русским и грекам. Но, к сожалению, эта любовь, которая существует между нами, не всегда находит отражение в конкретных программах — экономического сотрудничества, культурного обмена. Поэтому я надеюсь, что сейчас, когда Россия вновь обретает свою силу, эти направления начнут развиваться.
Беседовала Юлия Нетесова, ИА Росбалт. Москва — Баня Лука