На исходе века, в конце 1999 года состоялся памятный для России и Югославии телемост – в поддержку сербского народа, против натовских бомбардировок. Его участниками были популярные артисты Джордже Марьянович и Иосиф Кобзон, которых давно связала артистическая стезя, тесная дружба и любовь публики. Пожалуй, это была последняя встреча российских телезрителей с югославским кумиром. Жизнь Марьяновича неразрывна с братской Россией, где его песня получила широкий отклик, где он обрел названную мать и встретил свою любовь, ставшую преданной женой. С тех пор как творческая карьера Марьяновича была прервана болезнью прямо на сцене, он больше не выступает перед большой аудиторией, но его популярность жива, его новый для советской эстрады того времени непосредственный стиль исполнения помнят благодарные поклонники.
Его голос часто звучит в эфире, количество выступлений в родной стране и за рубежом с трудом поддается подсчету, им записан не один десяток сольных альбомов, а также множество пластинок, созданных в сотрудничестве с разными музыкальными коллективами.
На старом виниловом диске 1982 года с записью его сольных концертов в сопровождении Оркестра радио и телевидения Белграда Войкана Бориславлевича (дирижер Войислав Симич) мы слышим громогласный восторг публики, сопровождающий почти каждую песню...
Слава в родной Югославии с первых артистических шагов буквально догоняла певца по пятам. В 1959 году ему, тогда еще совсем молодому начинающему артисту, назначили день прослушивания песни для эфира на Белградском радио. Накануне запланированной аудиозаписи пришла повестка: Джордже Марьянович призывался в армию и через сутки должен был прибыть к месту службы. «Ничего, все равно приходи на студию. Ночку не поспишь – зато песню озвучим», – предложил ему режиссер. Так и сделали. Записанная песня пошла в эфир, когда Джордже уже проходил армейскую службу, – и сразу стала сверхпопулярной. Так началась его звездная карьера.
Еще в юности, в пору послевоенной жизни в Пожареваце, впервые пробуя писать и мечтая об артистической карьере, Джордже начинал как актер. Со временем он реализовал давнюю страсть к сценическому действу, привнеся в исполнение своих песен элементы драматического искусства. Уже в его раннем репертуаре соседствовали простенькие шлягеры и серьезные композиции. В исполнительской манере поначалу чувствовалось влияние Эдит Пиаф и Жильбера Беко, интонации Клавдии Шульженко и Марка Бернеса. Но певец упрямо искал свой сценический стиль, свою манеру пения, выстраивал собственный путь, стремился выявить что-то новое, более точное и в героях своих композиций, и в индивидуальном творческом почерке. Со временем углубились его связи с сербской национальной песенной традицией, более строго стали отбираться репертуарные песни, вдумчиво выстраиваться формы концертных программ. «Жизнь и сцена для меня неразделимы, – признавался Марьянович. – Когда я начинал работать на эстраде, главное место отводил популярным ритмам и молодежным модным песням. Узнавая все больше жизнь, понял, что со сцены нужно говорить о нашей повседневности. Не только о радости и грусти, но и о страданиях, о горе. Говорить языком простого человека... Будущее эстрады мне видится в монодраме, ведь сегодня эстрада действительно тяготеет к драме»…
После победы на международном фестивале «Белградская весна-1982» певец посетил с гастролями Болгарию, Францию, Швейцарию, Германию, США и, конечно, Советский Союз. Конечно – потому что был воспитан на классике русской литературы и русского романса, на лучших, очень ценимых им образцах советской песни, которые неизменно включал в программу своих выступлений и всячески пропагандировал. Из любимейших – «Темная ночь» из репертуара Марка Бернеса, «Три года ты мне снилась» из репертуара Муслима Магомаева… Он исполнял многие произведения Н.Богословского, Я.Френкеля, Э. Колмановского и других корифеев советской песенной эстрады. А первые гастроли Джордже Марьяновича в нашей стране состоялись еще в 1963 году, и география его выступлений очень широка: от Кубани до Москвы, от Одессы до Львова и Донецка, от Ленинграда до Краснодара, от Тулы и Орла до Севастополя, от Харькова до Сочи, Херсона, Симферополя …
«Тема моего творчества – любовь к человеку, а если ты разговариваешь с ним со сцены, протягиваешь ему руку, ты должен быть искренним. Ненавижу ложь!» – достойная декларация. Профессиональное правило: как бы ни чувствовал себя, всегда петь концерт только с полной отдачей (а ведь это 20-25 песен!). Зато почти все идут под овации. «Здравствуйте, друзья…», – так, словно задушевный разговор со зрителем, начинались многие концерты Джордже Марьяновича. Между слушателями и артистом почти с первого мгновения выступления возникает удивительная атмосфера взаимного доверия. Фактически, любое появление Марьяновича на сцене, каждая его песня – монолог, напряженный, человечный и искренний, заставляющий аудиторию задуматься, вчувствоваться в себя и в мир, приносящий свет, озаряющий и согревающий память.
Выступления этого артиста – поистине театр одного актера, подобно тому, как театром одного актера были выступления Владимира Высоцкого. И так же, как Высоцкий, Марьянович не просто поет, а – живет на сцене. Ведь открытую душу, ранимое человеческое сердце – невозможно просто сыграть. И слушатели неизменно отвечают Джордже любовью и пониманием. На зарубежных гастролях языковой барьер легко преодолевался, и утирали женщины слезы, и приносили, приносили цветы, и с благодарностью выходили на сцену фронтовики-ветераны и дети с открытыми лицами и доверчиво сияющими глазами…
Подобно некоторым югославским музыкантам, Марьянович успешно работает в особом песенном жанре, в основе которого – стихи старых и современных поэтов. Например, баллада «Glavna Uloga», исполняемая им, – из этого ряда. Она близка по характеру звучания российским «бардовским» песням, где стихотворная составляющая сочинения не менее важна, чем музыкальная. Полны мягкой лирики, ясного мелодизма и, в тоже время, – мощной внутренней энергетики, внятной ритмики композиции «Srecan Put, Crnooka», «Pesma Za Silviju», «Dobro Jutro, Aleksandra», «Cuvajte Ljubav».
Одна из самых знаменитых композиций в исполнении Джордже Марьяновича – квинтэссенция антивоенного пафоса «Objavljuem Rat!». Это песня-призыв к духовной стойкости, к личному противостоянию насилию. Созданная в 80-е годы прошлого века, сегодня она снова звучит в Европе с новой силой и актуальностью. «Я люблю жизнь, люблю людей. В моем сердце вулкан любви, и в каждом человеке я хотел бы видеть друга, даже больше – брата. Но это не всегда легко, потому что есть люди, которые мешают нам жить. Они омрачают нашу жизнь, вносят в нее смуту, ссорят нас. Их я ненавижу, но не боюсь, потому что есть у меня силы противостоять злу. Именно им, всем, кто вселяет в нашу душу страх, всем губителям человеческих душ я сегодня песней своей объявляю войну!», – утверждает певец. Песня «Objavljuem Rat!» («Объявляю войну!») была впервые исполнена Джордже Марьяновичем на фестивале в Белграде в 1982 году, завоевала I премию и была названа «Песней года».
Вообще военная тема выделяется своей предельной насыщенностью в творческой биографии Марьяновича. Сегодня она снова востребована в связи с близким юбилеем – 60-летием победы над фашистами во Второй мировой войне. В свое время, приглашенный в качестве гостя на праздничный военный парад на Красной площади, Джордже с трепетом наблюдал за шествием колонны наших ветеранов Великой Отечественной. Великой победе посвящает певец многие свои выступления. В концертах его звучат и несгибаемая партизанская «Иво Лола», и написанная американцем в стиле кантри песня «Эмилиано» о слепце-инвалиде, вернувшемся с вьетнамской войны, и наши «Журавли» и «Хотят ли русские войны?», и множество других антивоенных композиций.
Казалось бы, как ему, бывшему в годы Второй мировой войны мальчиком, удалось постичь суровую психологию солдата, воина? «Искусство, – полагает Джордже Марьянович, – должно быть вечным фронтовиком. Вероятно, мне помогает историческая память, которая есть у каждого из нас. Сербия за века своего существования часто оказывалась в пожарище войн. И старинные юнацкие и гай-дуцкие песни, которые были посвящены защитникам родной земли, с особой силой зазвучали у нас в 1941 году, их пели партизаны. Я помню, как наши бабушки носили траур по мужьям, погибшим в Первую мировую. Вот так, между двумя войнами, они и проходили в черном»…
К несчастью, остросовременное звучание антивоенного репертуара Марьяновича соотносится и с последними, начала 90-х годов, вторжениями чужеземного агрессора в его родную Югославию. Вторжением, которое стимулировало разрушительную этническую рознь внутри страны и разделило прежде единую многонациональную федерацию на полные боли и взаимных обид самостоятельные осколки целого. В песне «Старые друзья» обращается лирический герой к людям, прошедшим горнило войны, к товарищам по оружию; о мужественном солдате-музыканте, вернувшемся из похода к родному пепелищу, повествует в балладе «Старый Пьер». Как близка она по настроению нашей драматичной песне «Прасковья» («Враги сожгли родную хату…»); воплощая любимую Марьяновичем тему неразрывного единства артиста и гражданина, выходит на арену «Старый клоун»; всплеском детского горя мальчишки-сироты, знающего погибшего отца лишь по фотоснимкам, звучит «Баллада об отце», написанная еще в 1965 году во время советских гастролей, на стихи Олега Милявского, ленинградского конферансье… В той или иной степени – когда более явно, когда полунамеком, – почти каждая песня Марьяновича, как незыблемую, корневую основу несет в своей структуре обращение к родному фольклору – одному из богатейших и самобытнейших в Европе.
«За два часа концерта человека не перевоспитаешь. Моя задача – обогатить, облагородить человеческую душу, потеснить то плохое, что временами возникает в человеке, и приподнять, возвысить чистое, доброе. Публика не простит мне исполнения пустой песни».
В Югославии, живущей между войнами, воин, защитник родной земли – почетное звание. Причиной тому – положение страны на перекрестье геополитических интересов многих государств, которое выкристаллизовало тонкое и острое восприятие независимости и повлияло на систему воспитания граждан. Здесь мужчина – с юности воитель, хранитель границ, защитник слабых. Женщина – мать, жена, сестра, любимая – драгоценный символ родины, ее душа.
Мать Марьяновича умерла, когда Джордже был в девятимесячном возрасте. Родительницу заменила бабушка. Она растила, поднимала на ноги, воспитывала внука. Увы! Ее тоже в ранней юности Джордже потерял. Быть может, отсюда и неизбывное внутреннее сиротство, которое вносит особенный драматизм в его патриотические песни. В 1980 году, во время гастролей в Сочи певцу вручили грамоту, в которой говорилось: «Ваше искусство укрепляет дружбу между нашими народами. В Вашем лице мы видим благородного борца за высшие человеческие идеалы, за мир во всем мире. Это принесло Вам славу в нашей стране». Там, в Сочи, оставил Марьянович свой живой автограф – привил крохотную веточку к многоветвистому Дереву Дружбы, рядом с теми, что были привиты добрыми руками многих известных людей разных профессий, стран и национальностей. «Так на веточке Дерева Дружбы забилось сердечко маленького белградца. Оно вырастет, станет большим, как большое сердце нашей столицы, Белграда – сердце, которое навеки открыто настоящей дружбе», – написал он в Книге памяти и преподнес в дар Сочинскому музею хрустальную урну с землей Югославии, обильно политой кровью советских солдат…
Не предполагал певец из Югославии, что во время одного из турне по России встретит там женщину, которую станет позже называть мамой. Знакомство с Екатериной Семеновной Перебейновой состоялось в 1972 году в Ростове-на-Дону. После коллективного концерта «Звезды югославской эстрады», в котором Марьянович исполнял последние четыре песни, к певцу подошла седая женщина с букетом цветов – и неутихающей болью в глазах. Оказалось, что ее сын, Петр Перебейнов, погиб за освобождение Белграда, и мать со слезами просила Джордже найти могилу сына. Дав слово выполнить ее просьбу, Марьянович, по возвращении на родину, долго ходил по белградским кладбищам, изучал имена погибших русских солдат и, наконец, обнаружил на могильной плите имя, с которым почти сроднился. И вот, почти через 30 лет после окончания войны, Екатерина Семеновна получила весточку из Югославии. В письмо вложена фотография. На ней – Джордже Марьянович с букетом цветов у могилы Петра Михайловича Перебейнова на белградском кладбище. А на обороте надпись: «Дорогая мамочка, считайте меня своим сыном». Так русская мать обрела своего сербского сына. Потом, приехав в Югославию, чтобы поклониться могиле Пети, Екатерина Семеновна познакомилась и с сыном Джордже, своим названным внуком Марко, и – совсем сроднилась с семьей Марьяновичей. Перебейнову к Марьяновичу привела неугасимая материнская любовь к погибшему сыну и вера в человека, в его порядочность и доброту. Марьяновича к ней – вся логика его творчества и его мироощущения.
«В своих песнях я стараюсь нести убеждения своего поколения. Поколения, которое знает об ужасах войны и ее последствиях и потому особенно стремится к миру, дружбе, взаимопониманию. Говорить и петь о том, чего нельзя забыть, – моя обязанность, мой долг».
Именно поэтому одна из любимых песен Джордже Марьяновича так и называется: «Жизнь продолжается!»
Автор: Римма Лютая - искусствовед, ответственный секретарь Воронежского отделения Союза композиторов России.