Родственность языков и единоверие сербов и русских благоприятствовали непрерывному вековому соприкосновению, культурному взаимовлиянию и сотрудничеству этих двух народов.
В настоящем тексте я попытаюсь только напомнить о вехах этого непрекращающегося духовного общения двух народов и приоткрыть дверь в сокровищницу их тесных историческо-культурных связей.
О древних культурных, творческих связях сербов и русских узнаем посредственно, благодаря сохраненным рукописям, свидетельствующим о решительной роли, которую во прививании кирилло-мефодиевской письменности на Руси сыграли южные славяне, сербы и болгары. Это и есть первое южнославянское влияние. Одна из самых ранних и, по своим последствиям касательно последующей истории сербов, самых важных духовных встреч двух народов относится ко 12 веку. Растко Неманич, будущий первый сербских архиепископ, сын сербского правителя Стефана Немани, святой Савва, в конце этого века во дворце своего отца встречается и беседует со русским афонским монахом, который приехал к Стефану просить о помощи монастырю. Увлекшись его рассказами и уязвившись любовью к Богу, Растко покидает отчий дом и принимает постриг в русском афонском монастыре св. Пантелеймона.
С тех пор уже ясно следим за сербско-русскими связями. Сербские государи, начиная со Стефана Немани оказывают помощь русскому монашеству на Афоне. Первый сербский царь Душан стал покровителем монастыря, в котором св. Савва постригся, а король Драгутин своими пожертвованиями помогал и храмам в России. Князь Лазарь, согласно его грамоте, русским подарил храм и близлежащие деревни во Хвосно (Метохия).
Одним из самых ранних откликов и известий о роковом Косовском сражении, произошедшем в 1389 году, является запись Игнатия Смольнянина в его "Хождении" в Константинополь, который, сопровождая митрополита Пимена, по дороге в столицу Византии слышал об этой битве, решительным образом повлиявшей на последующую судьбу и духовную культуру сербов.
Турецкое иго, в котором Сербия окончательно очутилась в середине 15 века, но уже предопределенное и ясно наметившееся поражением сербских войск на Косово, к удивлению, не приостановило, не прекратило общение сербов и русских, оно даже подтолкнуло его, усилило, заставив ученых сербов и болгар покидать родные края и искать благоприятные условия для своей литературной деятельности на Руси. Так сербы подарили русским, пожалуй, самого плодовитого древнерусского книжника - священноинока Пахомия Серба (Логофета), афонского монаха, который в 1438 году уже оказывается среди русских и пишет сказания, похвальные слова, более десяти служб русским святым (преп. Варлааму Хутынскому, преп. Сергию Радонежскому, преп. Кириллу Белозерскому, святителю Алексию и др.) сочиняет и редактирует их жития. Его перу принадлежит и редакция Жития преп. Сергия Радонежского, сочиненного выдающимся древнерусским книжником Епифанием Премудрым. Священноинок Пахомий является ярчайшим представителем второго южнославянского влияния, которое новыми силами и стилем вдохновляет и подкрепляет русскую литературу и искусство в период освобождения от татарского ига, роста Московского княжества и постепенного образования единого государства с Москвой во главе.
Общение двух народов укрепляется и семейными связями русских и сербских государей и князей.
Так, жена великого князя московского Иоанна III Васильевича (1462-1505) по матери была сербкой, происходившей от династии Неманичей. Их сыну Василию III Иоанновичу мать последнего сербского государя деспота Иоанна Бранковича дарит рыцарские доспехи и сбрую своего в бою погибшего сына. Великий князь Василий III после развода с первой женой женится на Елене Глинской, мать которой была сербкой, дочерью воеводы Стефана Якшича. Их сын Иоанн IV потом станет первым русским царем. Он сознавал свое сербское происхождение и с самого начала своего царствование проявлял любовь к сербам и сербской Церкви. 18. августа 1550 года к нему за помощью приехал отец Паисий, игумен сербского афонского монастыря Хиландарь с тремя собратами обители. Царь щедро помог монахам, но кроме материальной помощи, сербские монахи из Москвы отправились и с грамотою царя для турецкого султана, в которой русский царь объявляет себя покровителем не только монастыря св. Пантелеймона, но и сербского Хиландаря, который тогда получает подворье в Москве. Таким образом, русское государство впервые дипломатически на международном уровне заступается за своих единоверных страждущих братьев.
Подворье Хиландаря существует и в начале 17. века, во время смуты, о чем свидетельствует и грамота Бориса Годунова, которой в 1603 году он подтверждает право монастыря Хиландарь на подворье в Москве.
В середине того же 17 века хиландарские монахи охотно помогают в деле исправления русских богослужебных книг и русского монаха Арсения Суханова снабжают всеми нужными книгами.
В конце 17 века на Карловацком конгрессе (1698 / 99) уже обессиленная Австрия уговаривает Россию войти в союз, членами которого были еще Венеция и Польша. На Конгрессе Россию представлял Прокопий Богданович Возницын. "Союзники" тайными переговорами старались бросить Россию в войне с татарами и турками. Об этих затеях узнал сербский патриарх Арсений III и русским в помощь послал отца Григория, настоятеля монастыря Раковица, который отменно владел русским, греческим и турецким языками.
Благодаря его помощи Возницыну удалось добиться двухлетнего мира с турками. Желая выразить признательность сербам, русский царь Петр I стал покровителем монастыря Раковица.
При Петре I в Россию, по приглашению самого царя, эмигрировали сербские военные. Своим военным знанием и умением сербские переселенцы внесли свой вклад и в русское военное дело. В 1751 году сербские беженцы из Австрии поселились на берегах Днепра и Донецка. Указом царя эти места названы Новой Сербией и Славяносербией. Этому переселению сербов в Россию посвящен роман Милоша Црнянского, одного из самых лучших сербских писателей, в котором автор, повествуя об этой лихой године в Сербии, в то же время замечательно схватывает и изображает в течение сербской истории постоянно звучащую и лейтмотивом повторяющуюся надежду на помощь России, воспринимаемой, как обетованная страна.
Упомянем и о заслуженном сербе Симеоне Гавриловиче Зориче, которого царица Екатерина II богато одаривала. Зорич в Шкловском основал училище для бедных детей и руководил им двадцать лет. Впоследствии это училище станет училищем первого московского кадетского корпуса, а потом и первой московской военной гимназией.
Ни великий Пушкин не остался равнодушным к сербам. Об этом говорят его стихотворения, которыми он своим могучим словом откликнулся на страдания сербов: «Дочери Карагеоргия», «Бонапарт и черногорцы», «Над Сербией смилуйся ты, Боже».
Современник А. С. Пушкина, молодой государь Черногории и великий поэт Петр I Петрович Негош два раза побывал в России. К ней его направил его предшественник, сказав перед смертью: "Молись Богу и держись за Россию." В 1833 году в Санкт-Петербурге во храме Преображения Негош был возведен в сан епископа. Среди многих ценных подарков была и на шелку вышитая грамота Русской Церкви. Русский царь Николай I присутствовал возведению, предпочитая его заранее намеченной встрече с государями Пруссии и Польши.
1837 год. "Погиб поэт, невольник чести..." Погребен он тайно в паперти Святотогорского монастыря недалеко от Пскова. Уже на следующий день небольшая группа людей покинула старинный город Псков и направилась к монастырю. Во главе ее верхом ехали капитан Ракеев с Негошем. В золотом вышитом одеянии и в камилавке Негош подошел к могиле своего поэтического собрата. Сербский поэт и черногорский владыка первым отслужил панихиду поэту-мученику. Это поэт поэту передавал любовь немногочисленного сербского народа - народа которому русские цари так часто помогали.
Когда Негош впервые встретился с русским царем Николаем I, тот, увидев молодого, стройного двадцатилетнего человека, в удивлении воскликнул: "Вы выше меня!" Негош быстро и ловко ответил: "Только Господь Бог выше русского царя."
Как сербам выразить благодарность царю мученику Николаю II Романову? Сербский король Александр Карагеоргиевич 24. июля 1914 года, день спустя австрийского ультиматума, предъявленного Сербии, послал русскому царю телеграмму, в которой просит совета и помощи. Русский царь отвечает: "Пусть ваше превосходительство будет уверенно в том, что Россия ни в коем случае не оставит Сербию." И не оставила.
Наступают страшные времена и события и в Сербии и в России. Оба народа страдают.
После Октябрьской революции Сербия приютила русских эмигрантов среди которых были великие ученые, церковные деятели, художники. Общежития русских школьников решили отмечать "славу" ( только сербам из всех православных народов свойственный обычай; у каждой сербской семьи есть свой небесный покровитель, святой, память которого она празднует), праздновать день памяти св. князя мученика, сербского Лазаря, погибшего на Косово, но стяжавшего подвигом Царство Небесное, как и русский царь, убитый безбожниками. В своем слове в день памяти св. равноапостольного князя Владимира, 28 июля 1932 года в Белграде иеромонах Николай Велимирович (будущий епископ) сказал: "Велик долг наш перед Россией. Должен может быть человек человеку. Но и народ может быть должен народу. Долг Сербии перед Россией за помощь сербам в войне 1914 года огромен: все предыдущие поколения многие века не в состоянии будут возместить его.
Это долг любви, без раздумий идущей на смерть, спасая ближнего. Если бы русский царь Николай II стремился к царству земному, царству мелких личных расчетов, себялюбия, он и по сей день сидел бы на престоле в Петрограде. Но он выбрал Небесное Царство. Царство жертвы во имя Господне, Царство евангельской духовности, за что заложили головы его чада и миллионы поданных. Еще один Лазарь! Еще одно Косово! Этот новый косовский завет открывает новую духовную глубину славян.
Если кто-то в мире может и должен это осознать, то это - сербы!"
Разностороннее общение сербов и русских продолжается до сих пор, и сознание об этой общности и родстве есть почти у каждого серба. Всегда взоры обращались к России, на нее полагались. И не зря. Дальнезоркий и проницательный
Достоевский писал: "Я всегда был русский. Я верю, что русский народ имеет самую великую роль в истории мира." Ее язык сербы любили, ее литературою увлекались, и увлекаясь Пушкиным, сербская писательница Исидора пишет о миссии Пушкина: " Миссия поэзии Пушкина не Гамлет, потому что Гамлет не может стать фундаментом. Миссия Пушкина похожа на миссию Петра Великого: все силы заложить в фундамент, в усилие национально конструктивное. Не писать о том, что не Россия и о том,чего у нее нет, а писать о том, что Россия есть и о том, что у нее есть." Чувство гордости за родство и близость сербского и русского народа, породившего великого
Достоевского в то же время звучит в словах Исидори Секулич: "Когда пора отмечать юбилеи, годовщины, когда пора подробнее разбирать творчество
Достоевского - тьмою покрывается вся мировая литература.
Достоевский - вершина вершин, серая, одинокая, грустная - но вершина! Все плодородные поля, сады и селения могут принадлежать другим народам и расам, но вершина наша - славянская!" Россия породила великих мужей. "Большому короблю - большое и плавание", говорит русская пословица. Или словами сербского поэта Негоша:
Из грмена великога
лафу трудно изић није.
Вправду велик и могуч русский язык, и вправду как говорил
Достоевский: "Язык - это народ". На русском языке Пушкин воздвиг себе памятник нерукотворный, на языке, который собирает всех нас , и благодаря которому мы понимаем друг друга, общаемся и приобщаемся к прекрасным творениям русского слова, которое тоже памятник, но не рукотворный, а созданный сердцем и душою великого и могучего русского народа.
