– Г-н Умелич, в Вашей книге «Сербы и век геноцида» геноцид сербского народа в ходе II мировой войны Вы подтверждаете с неожиданной стороны, – документами Вермахта, разведывательных служб и дипломатических источников гитлеровской Германии, тогдашних союзников НДХ (Независимого Хорватского Государства). Можете ли Вы процитировать для читателей часть тех немецких документов, которые говорят о геноциде сербов, а также объяснить мотивы, по которым это совершали соответствующие немецкие службы, и сказать, предпринято ли что-то в связи с этим?
– Ваше замечание, что подтверждение геноцида, который осуществляли хорватские клерикалы-усташи совместно с помогавшими им боснийско-мусульманскими войсками в течение 1941–1945 гг. в отношении к сербам (евреям, цыганам), проистекает преимущественно с «неожиданной» (немецкой) стороны, насколько точно, настолько и поразительно, – как это возможно, кто это приказал, и почему лишь через столько лет после этого ужасного геноцида в научной литературе публикуются наиважнейшие, заслуживающие доверия, буквально неопровержимые доказательства геноцида сербов?
Неопровержимые потому, что исходят напрямую от очевидцев и одновременно руководителей усташских злодеяний, которым никто не мог бы вменить в вину просербскую ориентацию, пристрастность или преследование собственных интересов, и поскольку немецкие источники того времени подтверждают, что их подзащитные и союзники совершили самые зверские злодейства в отношении их неприятелей!
Тот прискорбный факт, что эти источники столько десятилетий замалчивались в сербской научной литературе, посвященной геноциду сербов, разумеется, был очень выгоден защитникам балканской версии «Лжи об Аушвице» (отрицанию геноцида) от Супека до Туджмана, от Омрчанина до Жерьявича.
Приведу Вам только один пример. Во всей нашей научной литературе в качестве доказательства страшной резни сербов в православной церкви в Глине приводятся фактически только свидетельство единственного оставшегося в живых серба Любана Едняка, и показания единственного пойманного усташского живодера Хилмие Берберовича, что, несмотря на достоверность этих высказываний, не так уж и много. И вместе с тем в немецких архивах все это время находился оригинал документа немецкого СС, который неопровержимо доказывает совершение данного акта геноцида. Тут же приводятся и сведения о завершающем этапе злодеяния, а именно о сожжении православного Дома Божьего, чем усташские «выдающиеся защитники родины», собственно говоря, уничтожили и собственный неповторимый памятник культуры – в этом месте в 1846 году впервые в исполнении сербского церковного хора прозвучало сочинение сербского композитора из Глины, Иосифа Рунянина (покоится на сербском православном кладбище в Нови Саде) под названием «Прекрасная наша родина», – гимна усташеской и современной Хорватии.
В моем исследовании «Сербы и геноцидный ХХ век» из примерно 580 ссылок 171 из немецких источников.
– Однако, в конце ХХ века негативный ореол злодеев в мировом общественном мнении приобрели не хорваты, а сербы. Как объяснить тот парадокс, что факт геноцида со стороны НДХ скрывается, а вымышленный геноцид со стороны сербов в ходе последних военных событий раздувается и эксплуатируется СМИ?
– Часть ответственности лежит на нас, а именно, как сказано выше, сербская наука промолчала, хотя, конечно, не только по своей вине (Титовский запрет на раскопки и эксгумацию жертв в Ясеновце, бетонирование двух третей ям, массовых захоронений сербов в Боснии и Герцеговине, преследование сербских интеллектуалов, занимавшихся изучением геноцида сербов, как «великосербских шовинистов» и противников «братства и единства» и т. д.)
Таким образом, была упущена возможность своевременного и основательного изучения научной правды о геноциде сербов, а также для ее утверждения в глазах международной научной общественности и мирового общественного мнения. Необходимо было сделать то, что сделали евреи в отношении своих страданий во время Холокоста.
Демонизация сербов с начала девяностых годов и до настоящего времени, между тем, не парадоксальное явление, а мастерская подмена понятий и пример исключительно успешной виртуализации реальности путем современной анти-этической узурпации власти над определениями и злоупотребления наиболее эффективным и опасным оружием эры масс-медиа (манипуляция средствами массовой информации). Поскольку не только Германия и Ватикан, что как минимум понятно для любого историка, но и вся империя НАТО усердно извлекала уроки из прошлого, а дегуманизация противника имеет неоценимое значение как квинтэссенция любого применения силы на уровне государств и надгосударственных образований.
Я уже много лет занимаюсь изучением этого феномена и первое эссе на тему «Этика и власть над определениями» опубликовал в 2006 году в известном немецком научном журнале «Kultursozioligie» № 1/2006 в г. Лейпциге. За истекшее время я написал и исследовательскую работу на эту тему, которая в силу своей взрывоопасности до сих пор не нашла издателя. Честно говоря, взрывоопасна не тема сама по себе. В работе исследуется (методами истории и политологии, социальной психологии и философии языка) инструментарий манипулирования людьми и человеческим сообществом, и описывается, как с помощью релятивизма античных софистов (их лучший ученик Ницше утверждал: «Нет фактов, но лишь интерпретации») и психологических методов («Управления душами») античных риториков, можно властвовать человеком так, чтобы он этого не осознавал. Между тем, в научном верификационном процессе взрывоопасно то, что он строится на основе рассмотрения примера истории Ватикана, феноменология геноцида изучается на примере геноцида сербов в 1941–1945 гг., а пример современной анти-этической узурпации власти над определениями основывается на последних балканских войнах конца 20 века и простирается вплоть до сегодняшнего дня.
– Во II издании вышеупомянутой книги Вы уделили особое внимание немецкой стратегической концепции «Европа на пороге статуса мировой силы», выработанной форумом Бертелсмана 1998 года. Какова сущность этой концепции, и какие последствия она имеет и может иметь для сербского вопроса?
– Эта концепция выработана Институтом стратегических исследований Мюнхенского университета и представлена на форуме Бертелсмана в 1998 году в Берлине, в резиденции президента Германии. Там присутствовали все мастера, подмастерья и прислужники Нового мирового порядка, т. е. руководители НАТО и стран-участниц, кандидаты на вступление, руководители Евросоюза, входящих в него стран и государств-кандидатов, наиболее влиятельные лоббисты из США, Израиля и т. д. Единственными сербскими участниками были Преосвященнейший владыка Рашко-Призренский и Косовско-Метохийский Артемий, и я как представитель Всемирного Сербского Собора. Это происходило накануне НАТОвского нападения на остатки сербских земель, и мы выступили с предложением, чтобы вместо войны срочно была созвана международная конференция о правах сербов в Хорватии и правах албанцев в Сербии. Мы сразу же получили поддержку от Виктора Черномырдина, Фелипе Гонсалеса и т. д., а Генри Киссинджер даже лично подошел к нам с приветствием «наиболее важного и разумного предложения» в отношении этого конфликта. В тот момент, однако, взял слово тогдашний министр иностранных дел Германии Клаус Кинкель и начал свое выступление словами: «Сербы более всех проиграли в этих событиях, и они и дальше будут проигрывать...» Наше предложение, разумеется, было снято с повестки дня.
Немецкая концепция как таковая считает Евросоюз мировой силой-противовесом США, Китаю и России. По моему мнению, это один из показателей того, что до воссоединения немецкого государства мы имели дело с европейской Германией, а после – с немецкой Европой, невзирая на степень сегодняшней недостаточной очевидности этого обстоятельства и на то, что троянские кони Соединенных Штатов все еще сохраняют силу в Евросоюзе.
Интересна даже вводная часть концепции, в которой подчеркивается, что «в непосредственном соседстве с Европой находятся две особые культурные общности», одна из которых – «арабско-исламский мир», а другую составляют – что интересно – православные славянские страны... Это было поводом, чтобы я в своем комментарии к концепции поставил вопрос – не был ли автором этого текста некий аятолла западного христианства?
Не вызывает вопросов, что осознание такой новой конфигурации сил в Европе и мире имеет огромную важность для нас...
– У части сербских национальных кругов в начале 90-х годов существовала идея необходимости договора Сербии и Германии. Возможна ли такая договоренность и имеет ли вообще Сербия партнера в Берлине по этому вопросу?
– Историческая договоренность с Германией (и не только) является насущной потребностью и императивом сербского национального интереса, которая в данный момент очень далека от реальности. Что, конечно, не означает, что над этим не надо работать. Как раз наоборот.
Зачем бы, между тем, одна из сторон пускалась в какие бы то ни было размышления о переговорах с побежденными, т. е. послушными? Им или диктуют или приказывают, все остальное нецелесообразно. Наш шанс состоит в том, чтобы, наконец, подняться с колен и побороться за уважение и статус потенциального партнера. Является ли это предложение утопическим? Нет.
Сильными экономическими и умеренными политическими связями с Россией, увеличением открытости в отношении Азии и Южной Америки при неустанном подчеркивании нашего желания дальнейшей европейской интеграции мы со временем освободимся от сегодняшнего неприглядного и унизительного положения просителей. По моему глубокому убеждению, Евросоюз со временем должен будет искать консенсус с Россией, даже ценой того, что рассердить своих ковбойских союзников, а не исключено, что и Вашингтон однажды придет к осознанию того, что остальной мир не состоит из одних только безоружных индейцев. Требовалось бы дистанцироваться от заблуждения «единственного выбора» (Евросоюз, а точнее, не дай Бог, НАТО) и открыть две или более альтернативы, и настаивать на единственной действительной свободе, а именно свободе выбора. Сегодняшняя правящая группировка в Сербии должна быть недвусмысленно поставлена перед насущным вопросом о содержании и правильности своих демократических убеждений, т. е. как их утверждения соотносятся с абсолютизацией этой странной позиции «одного единственного выбора»? Разве это не напоминает ту глупость о «демократии в рамках однопартийной системы», которую мы все – надеюсь – еще храним по своей (недоброй) памяти?
Необходимо, далее, настаивать на национально- и международно-правовом императиве взаимоотношений без избирательного подхода и двойной морали и не позволять выдвигать в качестве условия ни Косово и Метохию, ни что бы то ни было другое. Основное из прав человека – называть вещи своими именами и аргументировано отстаивать истину, что распространяется и на Гаагский трибунал, Сребреницу, НАТОвское нападение на нашу землю, на бессовестное отнятие сербской Святой земли...
Позвольте краткие введение в теорию (спекулятивной) игры – всего лишь два примера того, насколько палка имеет два конца:
1. Сербия наконец осуществляет строительство газопровода из России и углубляет сотрудничество в этом направлении и тут же сознает, насколько она счастлива и удовлетворена, потому что в состоянии внести свой вклад в снабжение Евросоюза энергией, без которой он не может существовать.
2. Сербия начинает приоритетное заключение экономических договоров с Китаем, Венесуэлой, Индией и т. п. и тут же осознает, насколько счастлива и удовлетворена, потому что ее экономическое усиление означает, что при дальнейшем пути к европейской интеграции не будет таким уж балластом для «семьи европейских народов». Одновременно она сердечно и неустанно призывает все западные фирмы свободно участвовать в конкурентной борьбе на рынке, которую изобрел их неолиберализм.
Неужели же такой подход к экзистенциальным проблемам сербской нации и (последнего) сербского государства действительно угрожает «проевропейскому» характеру правящей коалиции?
Нижеследующая возможность, конечно, нечто иное, потому что, как я предполагаю, могла бы угрожать нашей «руководящей элите» предложением чего-то схожего с прежним национальным характером сербской политики, как, например, в начале 20 века, что на самом деле не понравилось бы многим (не)сербам.
А именно:
В сербских, европейских и мировых средствах массовой информации начать публиковать новости о том, что Сербия рассматривает возможность предложить России строительство большой военной базы на юге Центральной Сербии и, одновременно, предложить США немедленное начало переговоров об американском использовании военной базы Бондстил на сербской государственной территории (Косово и Метохия) по причине того, что Сербия не хочет больше никаких холодных войн и берлинских стен, а хочет стать мостом между Востоком и Западом.
Принятие во внимание подобной возможности потребовало бы, между тем, не только высокого уровня национального самосознания, но и государственного подхода, что подразумевает мудрость и храбрость, принципиальность и постоянство. Последствия (в хронологическом порядке), вероятно, были бы следующие:
а) одновременное резкое увеличение давления Запада и такой же резкий рост солидарности всего остального мира,
б) возвращение в скором времени прагматизма, обусловленного интересами сторон в их отношение к Сербии, а это значит, что сербы снова стали бы желаемыми политическими собеседниками и потенциальными партнерами.
Существует, конечно, еще множество таких гипотетических возможностей постепенного, а может и более скорого национального самоутверждения, а я лишь хотел этим проиллюстрировать принцип необходимых, по моему мнению, перемен в национальной политике.
Однажды побитая собака не смеет оставаться безропотно готовой при первом взмахе бича сразу хватать как можно больше своих щенят и нести их в жертву тому, кто ее избил. Еще раз подчеркну – с побежденными переговоров не ведут, с послушными не договариваются. По крайней мере, теперешнее послушание мы можем и, по-моему, должны, наконец, прекратить.